Мемуары маркизы де Ла Тур дю Пен

К моему большому сожалению, мы уехали оттуда в Нарбонну, где провели два месяца; раньше я в Нарбонне никогда не бывала. Поскольку я любила знать все интересное о тех местах, где оказывалась, я пустилась на поиски документов, касающихся Нарбонны, со времен Цезаря до кардинала Ришелье, который жил там в свое время в архиепископском дворце, напоминающем средневековый замок[28].

Множество людей приняли участие в этой поездке, которой мой дядюшка хотел придать великолепие. Были приглашены многие члены Штатов Лангедока. Господин Жубер, казначей Штатов, и его невестка, молодая и любезная женщина, с которой я очень подружилась, приехали к нам туда. В доме жило двадцать или двадцать пять человек, не считая гостей из города и окрестностей, приглашаемых к столу. Все это многолюдство было очень кстати, чтобы немного оживить длинные монастырские галереи, громадные залы и поражавшие воображение бесконечные лестницы. Если бы романы госпожи Радклиф тогда были уже написаны, мы с госпожой Жубер умерли бы от страха.

Я вспоминаю, как однажды вечером я была у нее в комнате в ожидании ужина. Я взяла с собой свою горничную, которая, со своей стороны, взяла себе в сопровождение еще одного моего слугу. Комната госпожи Жубер находилась в конце зала Синода – огромного сводчатого помещения, стены которого до середины высоты закрывали сиденья из темного дуба. Свет проникал в зал через аркады из галереи монастырского двора, примыкавшего к собору; внутри располагались монументальные надгробия архиепископов, умерших столетия назад. Мы уже два часа беседовали у огня, прислушиваясь к ветру со Средиземного моря, который в Нарбонне дует сильнее, чем в других местах, и окружающая обстановка накладывала отпечаток на наш разговор. Тут прозвучал колокол, сзывавший к ужину. Мы взяли подсвечник, но стоило нам открыть дверь, как порыв ветра загасил свечу, и мы в ужасе бросились обратно, думая, что за нами гонится сонм призраков. Наши горничные ушли раньше. Оставшись одни, мы не находили в себе смелости второй раз ступить в зал Синода. Сжавшись в большом кресле, где сиживали, может быть, еще Сен-Мар и де Ту, мы ждали, дрожа от страха, чтобы за нами пришли. Испуг наш стоил нам многих насмешек.

Из Нарбонны мы поехали в Тулузу, по дороге остановившись на несколько дней в Сен-Папуле. Дядюшка поехал навестить прекрасный коллеж в Сорезе, во главе которого стоял тогда один весьма достойный бенедиктинец, дом Деспо. Я не сопровождала его в этой поездке; мою бабку и меня свозили только к бассейну Сен-Ферреол, где берет начало Лангедокский канал.

В Сен-Папуле я познакомилась с семейством Водрей, жившим неподалеку. У них было три дочери и сын, с которым я потом вновь встретилась в Швейцарии пятьдесят лет спустя. Тогда ему было семнадцать или восемнадцать лет, и он был бы рад заполучить элегантную племянницу могущественного архиепископа из метрополии.

Провидение в этом путешествии словно бы разбрасывало на моем пути претендентов на мою руку: в окрестностях Тулузы это был господин де Помпиньян, в Монтобане – господин де Фенелон, которого предложил епископ господин де Бретей. Но время мое еще не пришло, и если бы позволительно было верить в предчувствия или предопределение, то я бы сказала, что мне был дан в том ясный знак в Бордо, где мы пробыли семнадцать дней у архиепископа господина де Сисе, впоследствии ставшего канцлером; я расскажу об этом далее.

VI

Не знаю почему, но Бордо заинтересовал меня более других городов, через которые мы проезжали. Там только что была открыта прекрасная театральная зала. Я туда ходила несколько раз с моей бабкой. Мы сидели в ложе членов городского правления; эти магистраты занимали у себя в городе то положение, которое сейчас занимают мэры городов. Устраивались вечера у разных лиц; прекрасный завтрак был накрыт на борту корабля водоизмещением шестьсот тонн, принадлежащего ирландскому негоцианту господину Мак-Харти. Этот совершенно новый красивый корабль отплывал в Индию; ему дали мое имя – «Генриетта-Люси».