Мемуары Михала Клеофаса Огинского. Том 1

Нетрудно себе представить, сколько тревог и волнений я пережил, пока читали это письмо. Граф Дз… сумел прекрасно скрыть свои чувства и спокойно проводил местных чиновников. Но было решено, что отныне следует больше беспокоиться о моей безопасности, и я почти все время находился в своей комнате.

Наступил, наконец, день, когда в Яблонов прибыли Гж…., Лещ… и Рац…. Наша встреча продолжалась несколько часов. У каждого была возможность высказаться по любым вопросам, и мы решили:

1. Быстро и незаметно покинуть апартаменты графа Дз…, чтобы исключить всякие подозрения к нему и никому не дать повода строить какие-либо догадки о нашей встрече и ее мотивах.

2. Несмотря на предрасположенность жителей Галиции к протестным акциям и массовое выражение недовольства в Польше, было бы неблагоразумно приступать к решительным действиям, не заручившись поддержкой Турции и не дожидаясь положительного решения французского правительства об оказании помощи нашему движению. Что касается мнения посла Франции в Константинополе, то оно для нас не могло быть непререкаемой истиной, и мы, в сущности, ничего не знали о намерениях Директории.

3. С учетом вышесказанного мое срочное возвращение теряло всякий смысл и мне следовало ехать в Париж для переговоров с польской депутацией и выяснения позиции французского правительства по польскому вопросу.

4. Участники встречи будут предоставлять мне подробную письменную информацию о происходящих событиях, а также перешлют мне заверенную копию акта краковской конфедерации.

5. О встрече и нашем решении мне поручалось известить посла Франции в Константинополе.

6. И, наконец, всем нам предстояло направить письмо в Бухарест Дамбровскому с решительным требованием не предпринимать никаких демаршей, не получив на то разрешения.

А сейчас я приведу несколько фрагментов из моего письма Оберу дю Байе. Оно было написано в Яблонове 24 декабря 1796 года.

«Гражданин посол! Предвидя препятствия, которые предстоит преодолеть этому посланию на пути к вам, вынужден опустить многие подробности и сосредоточиться лишь на самых главных итогах моей поездки.

Сейчас я нахожусь среди своих соотечественников, о стойкости и патриотизме которых мы не раз говорили с вами в Константинополе. Эти качества, как я вновь убедился здесь, по-прежнему являются определяющими в умонастроениях моих соплеменников. Они преданы делу освобождения родины. Они страдают под игом угнетателей, и как только французское правительство даст сигнал к началу борьбы, в нашем крае вспыхнет всеобщее восстание. Не следует, однако, удивляться, гражданин посол, что отсутствие реакции французского правительства на события в Польше, миссия генерала Кларка в Вене, благоговение Франции перед Берлинским двором и перемены на европейской политической сцене после кончины императрицы Екатерины задерживают ход событий, предначертанных нашим отчаянием. И дело не в том, что последнее обстоятельство может стать предпосылкой для изменения отношения к нам со стороны России. Более того, у нас нет особых оснований для сомнений, что великодушие и благорасположение императора Павла снизойдет не только на польских военнопленных, но и на весь наш народ. Вопрос в другом: кто может предугадать эффект, который произведут в Париже мирные инициативы российского монарха и его личные отношения с королем Пруссии?

Из надежных источников нам стало известно, что император Павел открыто высказался против ведения всяких военных действий и встал на позиции, значительно отличающиеся от политики своей матери. Дело дошло до того, что государь намеревается направить во Францию высокопоставленного российского представителя. В таком случае кто возьмется что-либо сказать о непредсказуемых последствиях сближения России и Франции? И что будет с Польшей? Неужели наш край будет обречен навсегда остаться один на один со злым роком?

Гражданин посол! В приложении вы найдете подробную информацию обо всем, что мне удалось сделать в Галиции. Кроме этого вы сможете ознакомиться с решением небольшого комитета местных патриотов.

Через десять дней я уеду в Париж, откуда непременно сообщу вам о своих делах.

Михал Огинский».

27 декабря мы провели последнее заседание с моими друзьями в Яблонове. Мне передали письмо, адресованное всем полякам, проживающим в Париже. Документ подготовил Гжимала, а подписали его представители Галиции из Яблонова. Поскольку это письмо слишком длинное и содержит много деталей, не представляющих большого интереса, я позволю себе привести здесь всего несколько цитат из него.

«Граждане! За три беспокойных года, которые еще больше усугубили и обострили наши страдания и беды, мы впервые испытали настоящую радость от встречи с человеком, которому вручаем настоящее послание.