Мемуары Михала Клеофаса Огинского. Том 1

Не теряя скорости и соблюдая все меры предосторожности, я продолжил путь до силезской границы, въехал в Тарновиц и оказался на прусских землях. Здесь задержался на сутки, чтобы немного отдохнуть и сменить экипаж, так как снега в здешних местах не было.

Случайно узнав, что неподалеку от Тарновица живет мой единоутробный брат граф Феликс Любенский, я послал к нему человека с просьбой навестить меня. Нам было о чем вспомнить, и мы всю ночь напролет говорили и говорили. Брат долго рассказывал о матери, увидеться с которой мне уже не удастся никогда. На прощание мы обнялись, не питая никакой надежды на новую встречу, и я отправился в Бреслау. В этом городе встретился с надворным маршалком Польши графом Рачинским, который поселился здесь не так давно. Он убеждал меня, что вопрос о восстановлении польского королевства на основе провинций, инкорпорированных Пруссией, уже был решен в Берлине. По согласованию с правительством Франции предполагалось, что принц королевской семьи будет провозглашен королем Польши. Однако с восшествием на престол императора Павла данный вопрос перестал быть актуальным. Эта новость полностью соответствовала информации, которую мы получили в Константинополе три месяца назад.

По прибытии в Дрезден я провел несколько встреч с соотечественниками, в частности, с Гедройцем и Валихновским. Они буквально засыпали меня своими вопросами о состоянии дел на родине. Как оказалось, после перемен в России они почти полностью потеряли связь с Польшей.

Приехав в Берлин и памятуя о мерах предосторожности, о которых мне говорили в Дрездене Гедройц и Валихновский, я сразу направился в резиденцию французского представителя Кайара. Мы познакомились и подружились с этим дипломатом еще в Гааге. Он выдал мне паспорт на мое настоящее имя и, не теряя ни минуты, я отправился в Гамбург, а оттуда, через Брюссель – в Париж, где и оказался 2 февраля 1797 года.

В Париже я начал с того, что провел индивидуальные встречи с соотечественниками, чтобы хотя бы предварительно выяснить их воззрения и позиции, определить подлинные причины распрей между ними и попытаться восстановить согласие и единодушие в их рядах. Только после этого я собирался ознакомить всех моих собратьев с информацией, которую привез с собой. Мне было приятно, что почти все они отнеслись ко мне с полным доверием. Честно и откровенно они делились со мной своими соображениями о подоплеках разлада. Выполняя доверенную мне миссию посредника и арбитра в этом деле, я без особых усилий смог погасить искры недоверия среди поляков и возродить в их отношениях прозрачность и взаимопонимание.

На общем собрании членов депутации, а также граждан, имеющих определенные заслуги перед Польшей, я сделал короткий отчет о своих переговорах в Константинополе, о пребывании в Галиции и о польских военных в Валахии и Молдове. В свою очередь депутация проинформировала о состоянии отношений с французским правительством и перспективах их развития. Было подчеркнуто, в частности, что после смерти императрицы Екатерины II эти отношения пошли на спад. В этой связи все присутствующие выразили убежденность, что мой приезд в Париж стал хорошим поводом для выяснения позиций французского правительства, и мне было предложено встретиться с министром иностранных дел Франции Шарлем Делакруа.

К тому времени Обер дю Байе успел известить руководство о моем отъезде из Константинополя и о врученной мне корреспонденции, предназначенной для министра. Шарль Делакруа уже несколько раз интересовался у членов депутации, прибыл ли я в Париж.

Я не заставил себя ждать и обратился в канцелярию министра с просьбой принять меня для беседы.

В рабочем кабинете Шарля Делакруа мы провели несколько часов. Министр очень внимательно слушал меня и задавал много вопросов. Он попросил изложить на бумаге все сведения об обстановке в Турции, которые мне удалось собрать за время работы в Константинополе. Шарль Делакруа выразил отзывчивое, участливое отношение к Польше и полякам. Но стоило мне спросить у него о намерениях Директории по отношению к нам и на что конкретно мы можем рассчитывать, как он ответил, что в данный момент не может удовлетворить мое любопытство, так как время для активной поддержки поляков еще не пришло. При этом министр несколько раз повторил, что симпатии правительства Франции на нашей стороне и оно не упустит случая, чтобы помочь нам восстановить Польшу.

Шарль Делакруа со всеми подробностями поведал об успехах французских войск и выразил недовольство в связи с волнениями и антиправительственными выступлениями внутри страны. Совсем недавно он получил известие о том, что французы заняли Мантую, Фаэнцу, Анкону и заключили в Толентино мир с папой римским. Министр был совершенно уверен в грядущих победоносных походах французской армии, а беспокоили его лишь роялисты, священники и эмигранты. Мы договорились встретиться через две недели, после того, как я закончу работу, о которой меня попросил Делакруа.