Мемуары Михала Клеофаса Огинского. Том 1

Неподалеку от Болоньи жил бывший польский военный Грабинский. В составе французских войск он принимал участие во всех кампаниях за исключением самой последней. Не так давно Грабинский вышел в отставку, купил себе домик и решил остаться в здешних краях. К нему и обратились местные жители с просьбой возглавить небольшой отряд из нескольких французских солдат и тридцати добровольцев, чтобы отогнать грабителей и покончить с бандитизмом. Поляк охотно согласился и смело взялся за это дело. Не раз и не два на него нападали, ранили в собственном домике, но, в конце концов, Грабинский и его отважные помощники навели порядок и налетчики оставили город в покое.

Я покидал Флоренцию уже после Венского мира, но спокойного путешествия никто гарантировать не мог. Самые большие опасности поджидали путников в апеннинских предгорьях.

Когда мы приехали в Болонью, нам рассказали, что дальше до самой Модены дорогу контролируют около ста пятидесяти разбойников. Я поинтересовался у префекта, насколько велики наши риски, если мы продолжим наш путь в Париж. Тот ответил, что ручаться ни за что не может и ждет свежую информацию о последних вылазках бандитов. И добавил, что он нисколько не удивится, если грабители окажутся в окрестностях Болоньи, от которой они, как правило, далеко и надолго не уходят. Префект посоветовал мне не рисковать и немного подождать.

Вечером форейтор, которого я отправил на разведку, рассказал, что он проехал полдороги до Модены и на почтовой станции в Самоджии видел, как сотни полторы бандитов подожгли большой сенной сарай, несколько жилых домов и перестреляли почти всех французских жандармов. Затем злодеи быстро скрылись в горах.

На следующее утро мы отправились в путь. В Самоджии остановились сменить лошадей. Прямо на дороге недалеко от моста мы обнаружили двадцать два трупа. На пожарищах еще дымились не догоревшие дотла бревна…

Благополучно проехали Модену, Парму, Милан, Турин, Шамбери, Лион и, наконец, 14 ноября 1809 года, оказались в Париже.

Глава IV

После заключения Венского мирного договора Наполеон уже вернулся во Францию и жил во дворце Фонтенбло. Там меня и представил императору посол России. Немного спустя двор переехал в Париж. Каждую неделю во дворце Тюильри устраивали мероприятия с участием дипломатического корпуса и иностранных гостей. По воскресеньям – месса в императорской часовне, по четвергам давали спектакли, иногда, правда, очень редко проводились вечера с последующим ужином.

В Париж я приехал в седьмой раз. Я бывал во французской столице в самые различные периоды и теперь пытался сконцентрировать свои воспоминания и впечатления на каких-то общих чертах в облике этого города.

Следует признать, что Париж – удивительный город, который очаровывает и манит к себе иностранцев. Но есть в нем одно великое преимущество: когда бы вы сюда ни приехали, какое бы правительство ни стояло у власти, какая бы форма правления ни действовала в государстве – вы никогда не заметите разительных изменений в этом многоликом городе.

В Париже всегда многолюдно, и жизнь бьет ключом во всех его кварталах. Здесь постоянно проводятся форумы выдающихся европейских ученых, замечательных писателей и художников. Даже во время революции во всех научных учреждениях Парижа поддерживался строгий академический порядок. Вместе с другими иностранцами я ходил в публичные библиотеки. Мы бывали на различных лекциях, слушали лучшие оркестры Европы, посещали мастерские живописцев. Мы восхищались талантом таких мастеров сцены, как Флери, Тальма, Ларив, Рокур и Дюшенуа, любовались великолепием театральных декораций и наглядеться не могли на изящные танцы артистов парижского балета. Магазинчики в Пале-Руаяль щедро предлагали изысканные предметы роскоши. Выйдешь в свет – глаз не оторвать от изумительных нарядов. В праздники на парижских бульварах яблоку негде упасть. Рестораны и кафе никогда не пустуют. На улицах – дорогие шикарные экипажи. Помнится, как в 1797 году на праздники выезжали до трех тысяч экипажей.

Вот и теперь, в первые дни после приезда в Париж, я не находил здесь каких-либо заметных перемен. Впрочем, кое-что во дворце Тюильри все-таки изменилось: это новые светские персоны и придворный этикет, который стал более претенциозным и вычурным. Обычные парижане, далекие от дворцовых интриг, пожалуй, ни в чем не изменились.

Я надеялся, что на этот раз увижу много новых зданий, поражающих своим внешним убранством, но надежды мои не оправдались. Единственным украшением триумфальной арки, на которую затратили миллионы, стали четыре лошади из позолоченной бронзы, снятые с церкви Святого Марка в Венеции. Мое внимание привлекли дома на новой улице Риволи, железная решетка ограды вокруг дворца Тюильри и реставрация Лувра. Мне много говорили о предстоящих декоративно-орнаментальных работах в Париже, показывали схемы, планы, но, кажется, все это – дело будущего.

Никак не мог я пройти мимо Лувра, в великолепных залах которого представлены шедевры, свезенные сюда со всей Европы.