Мемуары наполеоновского гренадера

Не могу даже описать, как мне было хорошо! Я так долго сидел в ванне, что служанка пришла узнать, все ли со мной в порядке. В тот самый момент я безуспешно пытался вымыть спину. Не задавая мне никаких вопросов, она принесла большой кусок красной фланели и, подойдя к ванной, положила левую руку мне на шею, а другой принялась тереть мою спину, руки и грудь. Я, понятное дело, абсолютно ей не мешал. Служанка поинтересовалась, хорошо ли мне, я ответил, что да. Тогда она стала действовать ещё усерднее и трудилась так до тех пор, пока я не устал. Вытерев, высушив и причесав меня, она засмеялась и убежала так быстро, что я даже поблагодарить её не успел.

Я надел рубашку и красные брюки, вернулся в спальню и упал на кровать. Через некоторое время я почувствовал сильную слабость и потерял сознание. Не знаю, как долго я оставался в таком состоянии, но открыв глаза, увидел хозяйку дома, служанку, и двоих солдат из тех, кто поселился раньше меня. До них дошёл слух, что со мной что-то случилось, но это была лишь сильная слабость, вызванная горячей ванной, перенесёнными страданиями и усталостью.

Мадам Жантиль – так звали эту даму – покормила меня бульоном, поддерживая мою голову левой рукой. Я не сопротивлялся – давно уже за мной так не ухаживали. Мадам Жантиль была удивительно красива: стройная, изящная, тёмные глаза, цвет кожи, как у красавиц из северных провинций. Ей исполнилось двадцать четыре года, я слышал, что она замужем за французом – она подтвердила, что так оно и есть. Она рассказывала:

– В 1807 году из Данцига[106] в Элбинг пришёл большой обоз раненых французов. Поскольку мест в больнице уже не было, новоприбывших расквартировали среди местных жителей. А у нас поселили раненого пулей гусара. А ещё у него на левой руке была рана от сабельного удара. Моя мать и я ухаживали за ним – вскоре он поправился.

– А потом, – сказал я, – в знак благодарности за заботу, он женился на вас.

Смеясь, мадам Жантиль ответила, что это правда. Я сказал ей, что поступил бы точно так же, потому что она – самая красивая женщина из всех, которых я когда-либо видел. Мадам Жантиль засмеялась, слегка покраснела и сказала, что мы ещё побеседуем попозже. Потом я заснул и не просыпался аж до девяти часов утра.

Проснувшись, я некоторое время не мог понять, где я нахожусь. Вошла мадам Жантиль, за ней служанка с кофе, чаем и булочками. Давно уже у меня не было такого праздника! Я забыл прошлое, я думал только о настоящем и мадам Жантиль. Я даже забыл про моих товарищей.

Мадам Жантиль внимательно посмотрела на меня. Затем, погладив меня по лицу, она спросила меня, что случилось. Я ответил, нет, ничего, все хорошо.

– Не очень, – сказала она, – у вас лицо опухло.

Затем она сообщила мне, что вчера приходил унтер-офицер Императорской Гвардии и интересовался, не живёт ли тут унтер-офицер. Она ответила, да, есть один, и провела в его комнату, но тот сказал, что это не тот человек, которого он ищет и ушёл.

В этот момент в комнату вошёл мой друг Гранжье и сказал:

– Прошу прощения, но я уже второй день ищу одного из моих товарищей и никак не могу найти. Но именно эта улица и номер дома указаны в его ордере.

– Вы, конечно, меня ищете, не так ли? – спросил я.

Гранжье расхохотался. Он не узнал меня. И не удивительно. Я был выбрит и с опухшим лицом. После вчерашней горячей ванны я стал чист, как белый лебедь. На мне было чистое льняное белье, меня подстригли и причесали. Гранжье рассказал мне, что уже приходил сюда, но, увидев красные брюки на стуле, он ушёл, будучи убеждённым, что ошибся адресом. Кроме того, он сообщил, что на три часа объявлена перекличка Гвардии, поэтому каждый обязан явиться на сбор. Гранжье обещал зайти за мной.

В полном соответствии со своим обещанием, он вернулся в два часа вместе с моими товарищами. Увидев меня, они так расхохотались, что из их бедных, потрескавшихся от мороза губ, пошла кровь.

Я приятно удивил их, угостив старым рейнским и маленькими пирожными, которыми нас угостила мадам Жантиль. Она была очень заботлива и делала все, чтобы доставить мне удовольствие. Я поинтересовался её мужем, добавив, что, поскольку он француз, мне было бы исключительно приятно познакомиться с ним и выпить с ним по бокалу вина. Она отвечала, что он уехал на несколько дней, и сейчас далеко отсюда. Вместе с отцом он уехал на Балтику по торговым делам. Муж мадам Жантиль закупал крупные партии фруктов, а потом доставлял в Санкт-Петербург.[107]

24-е декабря. В три часа мы собрались на большой площади перед дворцом, в котором разместился Мюрат. Я увидел адъютанта майора Рустана, он подошёл и поинтересовался, кто я такой. Я засмеялся.

– Ну и ну! – воскликнул он, – неужели это вы, Бургонь? Черт меня подери! И не скажешь, что вы пришли из Москвы, такой вы большой, толстый и бодрый. А где ваша борода?

Я ответил, что она пропала.

– В таком случае, – ответил он, – я вынужден посадить вас под арест до тех пор, пока она снова не отрастёт.