Мемуары непрожитой жизни

Нужно быть не знаю каким эстетом, чтобы в новорожденном рассмотреть какую-то красоту.

Далее: младенец плачет.

Его вытащили насильно из теплого, уютного маленького мира в мир большой и непонятный. Говорить дитя не может. При любом неудобстве плачет. А в чем заключается его неудобство – догадайтесь сами. Тест на смекалку.

Недавно я специально искала статистику насчет младенческого плача. Большинство женщин может выдержать этот звук только двадцать минут.

В остальном все было как у всех. Начиная от младенческих поносов, когда мама скушала что-то не то, а младенец через молоко это «не то» выпил, и заканчивая недосыпами.

Я очень обижалась, что мама мне не помогает ни делом, ни советом. И даже вообще практически не заглядывает. Но у мамы были другие дела: бабку Нину разбил инсульт, она готовилась к нейрохирургической операции.

Мне этого не сказали, боялись, что у меня пропадет молоко.

Когда бабка Нина заболела, Димке было три дня. Мы еще лежали в роддоме.

27 ноября 2015 года

Две недели назад (с первого аванса) мы с Димкой ходили в пиццерию.

У него бакенбарды!

– Ты под Пушкина косишь?

Смеется.

У сына новый скачок в социальном развитии. Еще в двенадцать лет его страница в Контакте насчитывала около пятисот друзей. Особенно меня удивляло наличие друзей из Туркмении. Пятьсот друзей – это с ума сойти! Если каждый напишет в день одно сообщение, то сутки уйдут только на прочтение.

С той странички я была торжественно удалена, равно как и моя мама и тетки-дядьки (Паша и Маша), чтобы мы его секретов не рассекретили.

Теперь Димка понимает, что такое «своя стая». Та страница удалена. Создана новая, в которой всего двадцать друзей, в том числе члены семьи.

Скоро Димка начнет понимать, что на самом деле в жизни, кроме семьи, имеют значение только два-три человека.

Итак, сын в четырнадцать лет:

– в школе учат одной ерунде (согласна);

– мама, курить это отстой (согласна);

– «Король и шут» – это хорошая рок-группа, только соседи недовольны;

– чем занимаются филологи?

– а культурологи?

– а чем филологи отличаются от лингвистов?

– чаевые оставляешь, а родному сыну сто рублей жалко!

– по телевизору показывают ерунду (согласна);

– а бабушка эту ерунду целый день смотрит.

Или даже вот так:

– Мама, что ты слушаешь?

– Луи Армстронга.

– Хочу быть похожим на тебя.

Вот уж не нужно быть похожим на меня. Не дай Бог!

Инсульт

Вся моя семья, без исключений, испокон веков страдала и страдает сосудами.

Июль в Питере – единственный жаркий месяц в году, но и его хватило для того, чтобы случилось несчастье.

Самая огородная страда.

Солнцепек.

Мама тогда гостила у бабки Нины на даче. И бабка Нина наклонилась вниз головой, чтобы ей молодой морковочки насобирать. Молодая морковочка – самое главное в жизни питерских дачников.

И упала. И не встала больше.

Сто первый километр – не поселок и не деревня. Это садоводческий массив. «Скорая помощь» ехала туда больше пяти часов.

За это время у бабки Нины произошло обширное кровоизлияние в лобную долю.

Вопрос жизни и смерти – нейрохирургическая операция по клепированию сосудов.

Её сделали. Возможно, даже хорошо и никто не виноват.

Но бабка Нина сошла с ума и забыла последние двадцать лет жизни.

Её выписали, когда Димке было двадцать пять дней от роду – не ходячую, едва говорящую и ничего не помнящую.

Отчим с мамой привезли бабку на машине, подняли ко мне на этаж, дотащили до маленькой комнаты и уложили на кровать.

Отчим отвернулся и сказал:

– Вот теперь вам просто конец!

У нее была реабилитационная карта. Прогноз невролога – благоприятный. Прогноза психиатра не было.

Через полчаса после отъезда родителей я обнаружила, что это невозможное нечто, бывшее когда-то любящим, добрым и энергичным человеком, слезло с кровати и с перекошенным лицом по-пластунски ползет ко мне в кухню, приговаривая: «Сейчас я вас всех на место поставлю».

Бабка Нина была очень крупной женщиной, а я – хрупкой двадцатичетырехлетней девушкой. Поднять ее не удалось.

Шли часы. Но легче не становилось.

Пришел Алик с работы и отнес бабку Нину обратно на кровать.

Она пролежала там ровно пять минут и выползла снова.

Мы не спали эту ночь. Бабка Нина с перекошенным лицом ползала по квартире, мыча отвратительные ругательства. Алик поднимал ее снова и снова.

Мы тогда еще не знали, что наша жизнь будет полностью разрушена.

Психохронь

Неврологи дали правильный положительный прогноз. Через две недели, при соблюдении всех реабилитационных процедур, которые я ежедневно с ней проводила, бабка Нина пошла и у нее восстановилась речь.

Это казалось очень большим достижением. Но то, что она ходит, мы обнаружили, когда застали ее жующей сырое мясо из морозилки.

Состоялся примерно такой диалог:

– Отдай! Что ты делаешь?!

– Блокада на дворе, а у вас мясо в морозилке! Человеческое?

– Отдай мясо!

– Я Юльке отнесу!

– Я – Юлька!

– Врешь ты все! Юльке три года!

Вот так выяснилось, что Юльке три года, а я – старая посторонняя злодейка.

А на следующий день произошло событие еще ужаснее.

– Отдайте Юльку, звери! – закричала бабка Нина и схватила маленького Димку, спящего в кроватке.