Мемуары папы Муми-тролля

А как это делается?

До рассвета Фредриксон объяснял, как можно всех пугать, и чертил разные конструкции на песке. Ему явно нравилось это ребяческое занятие.

Утром Фредриксон отправился обратно в парк Сюрпризов, а мое привидение мы избрали в члены Королевской Вольной колонии с присвоением почетного титула «Страх на острове Ужасов».

– Послушай-ка, привидение, – сказал я. – Хочешь жить у меня в доме? Мне немного скучно одному. Ясное дело, я вовсе не трус, но иногда по ночам бывает страшновато…

– Клянусь адскими собаками, – начало привидение и стало едва видимым от злости. Но сразу же успокоилось и сказало: – Да, пожалуйста, это очень любезно с твоей стороны.

Я устроил привидению постель в ящичке из-под сахара, а чтобы ему было уютнее, выкрасил ящик в черный цвет и украсил его бордюрчиком из скрещенных костей. На обеденной миске я (к большому удовольствию Шнырька) написал: ЯД.

– Ужасно уютно, – сказало привидение. – Ничего, если я погремлю немножко в полночь? У меня это уже как бы вошло в привычку.

– Пожалуйста, греми, – ответил я, – только не дольше пяти минут, и не сломай трамвайчик из пенки! Он очень ценный.

– Ну ладно, пять минут, – согласилось привидение. – Но за ночь летнего солнцестояния я не отвечаю.

Седьмая глава, в которой я описываю триумфальное открытие преображенного «Морского оркестра» и богатое приключениями экспериментальное погружение в морскую глубину

Вот и миновал день летнего солнцестояния (между прочим, в этот день родилась младшая дочь Мюмлы-мамы – Мю. Ее имя значит «самая маленькая на свете»). Цветы распустились, созрели яблоки, поспели и были съедены другие вкусные фрукты, и я, сам не зная, как это случилось, впал в опасную будничность. Дело зашло так далеко, что я даже посадил бархатцы на командирском мостике навигационной каюты и начал играть со Шнырьком и Самодержцем в пуговицы.

Ничего необыкновенного не происходило. Мое привидение сидело в углу возле кафельной печки и вязало шарф и чулки – весьма полезное занятие для привидения, у которого плохие нервы. Вначале ему в самом деле удавалось пугать подданных короля, и оно было вполне счастливо, но потом привидение заметило, что подданным нравится, когда их пугают, и перестало этим заниматься.

Дочь Мюмлы выдумывала небылицы, одну увлекательнее другой, и ей каждый раз удавалось обмануть меня. Один раз она пустила слух, что дронт Эдвард нечаянно растоптал Самодержца! Я, к сожалению, привык всем верить и очень обижаюсь, когда узнаю, что меня обманули и что надо мной насмехаются. Когда я что-нибудь сильно преувеличиваю, я всегда сам в это верю!

Иногда к нам на отмель являлся дронт Эдвард и по старой привычке ругал нас. Юксаре отвечал ему тем же. А вообще-то Юксаре был ужасным бездельником: ел да спал, загорал, хихикал вместе с Мюмлой-мамой и лазил по деревьям. Сначала он перелезал через каменные стены, но, когда узнал, что это не запрещается, заниматься этим ему быстро надоело. Тем не менее он уверял, будто чувствует себя здесь отлично.

Иногда я видел, как мимо проплывают хатифнатты, и после этого ходил грустный целый день.

За это время я стал ужасно беспокойным, мне вдруг до смерти надоела эта благополучная однообразная жизнь и захотелось, так сказать, отчалить отсюда.

И наконец такая возможность представилась.

У дверей навигационной каюты появился Фредриксон, на голове у него была новенькая капитанская фуражка, на которую он нацепил два позолоченных крылышка!

Я бросился опрометью вниз по лестнице.

– Привет, Фредриксон! – закричал я. – Ты заставил его летать?!

Он помахал ушами и кивнул.

– Ты рассказал об этом кому-нибудь? – спросил я. Сердце у меня сильно колотилось.

Он покачал головой.

И в ту же секунду я снова стал искателем приключений, жажда приключений вернулась ко мне, я чувствовал себя большим, сильным и красивым! Ведь Фредриксон пришел ко мне первому рассказать, что изобретение готово! Даже Самодержец еще не знал об этом.

– Скорее! Скорее! – закричал я. – Давайте укладывать вещи! Я раздам свои бархатцы. Подарю свой дом! Ах, Фредриксон, меня просто распирает от всяких идей и ожиданий!

– Это хорошо, – сказал Фредриксон. – Но сначала будет торжественное открытие и экспериментальный полет. Мы же не можем допустить, чтобы король лишился праздника.

Экспериментальный полет должен был начаться в тот же день. Преображенный речной пароход, накрытый красной тканью, стоял на помосте перед троном Самодержца.

– Черное покрывало было бы куда наряднее, – заметило привидение и принялось вязать с таким остервенением, что нитки заскрипели. – Или кисея, серая, как полуночный туман. Ну знаете, цвет ужаса.

– Надо же такое болтать! – сказала Мюмла, которая пришла сюда, прихватив с собой всех своих детей. – Здравствуй, дорогая дочка! Ты уже видела своих самых младших братцев и сестричку?