Мемуары "власовцев"

Однако улита ехала весьма медленно, и ко времени моего дриезда в Берлин (октябрь 1944 г.) положение, по сути говоря, изменилось весьма мало: по-прежнему Власов никакой власти не имел и всеми частями РОА бесцеремонно распоряжались немцы. В Берлине я узнал несколько глубже подоплеку это топтания на месте: Власов и его чдсти находились почти исключительно в ведении министерств военного и пропаганды, которые использовали и* в своих интересах, не особенно считаясь с теми антибольшевистскими настроениями, которые побудили рекрутированных записаться в части РОА. Однако такая надувательская политика не могла продолжаться бесконечно: с одной стороны, количество вербуемых резко упало, с другой стороны, и завербованные выражали всё более и более открыто свое возмущение. К этому же времени подоспел и энергичный протест Власова.

Необходимо было рамки антибольшевистского движения расширить. Об этом расширении уже давно говорили в министерстве иностранных дел и Остминистериуме. Как передавали, Риббентроп был сторонником предоставления самых широких прав Власову и тем кругам, которые его поддерживали, в то время как глава Остминистериума Розенберг (один из творцов расовой теории) был яростным противником этого проекта. Между ними происходила закулисная борьба в ставке Гитлера. К осени 44-го года военное министерство и Геббельс выступили в защиту расширения прав, и таким образом Розенберг очутился в меньшинстве. Для того чтобы придать больше авторитета своему решению, Гитлер поручил организацию антибольшевистских сил и всё наблюдение за ними Гиммлеру, который, видимо, серьезно продвинул дело. Такова была версия упомянутого Р., которую я только передаю здесь, не высказывая своего мнения.

Приехав в октябре в Берлин, я был удивлен той популярностью, которая была в настоящее время у Власова. Не ошибусь, если скажу, что имя Власова, как нового вождя освободительного движения, было буквально у всех на устах. Всюду в эмигрантских кругах только и было разговоров, что об изменившейся политике немцев в отношении антибольшевистских сил востока, об организации многих Власовских дивизий и проч. Все эти слухи находили свое подтверждение в многочисленных газетных сообщениях. Было также известно, что в последнее время Власов собирал у себя на квартире эмигрантскую молодежь, группы специалистов и научных работников, представителей казачьих частей и другие группы эмигрантов и на этих собраниях говорил о том, что в скором времени получит официальное признание «Комитет Освобождения Народов России», которому будет разрешена даже организация антибольшевистских воинских частей и т. д. Все эти сообщения были встречены с энтузиазмом всей эмиграцией, все с нетерпением ждали момента, когда можно будет работать в деле освобождения родины от антибольшевистской кабалы.

Вскоре по приезде в Берлин я решил лично повидать Власова и узнать от него подробности об организации. По телефону мне удалось договориться о дне и часе свидания, и я поехал в Далем.

Вторая беседа с Власовым

В распоряжение Власова была предоставлена вилла на Ribitzweg 9. У ворот часовой РОА с автоматом. По моей просьбе он вызывает адъютанта, который, узнав мою фамилию, без дальнейших формальностей допускает меня в приемную, которая одновременно служит рабочей комнатой для адъютантов. Обстановка необычайно скромна, нет даже мягких стульев. На маленьком столике лежат газеты и журналы на русском языке. Нигде в комнате нет ни одной немецкой надписи либо немецкой газеты. Как я потом узнал, Власов не говорил почти ни слова по-немецки и без переводчика шагу не мог ступить.

Мне пришлось ждать очень недолго, и я был впущен в кабинет к Власову. Это была большая комната, в которой в дальнейшем происходили заседания президиума; так же как и приемная, она была обставлена необычайно скромно, хотя в ней уже было несколько мягких стульев и диван. На стене репродукция с картины, не знаю какого художника, «Москва» и две маленьких картинки каких-то второстепенных немецких художников. Власов встречает меня добродушным: «Сколько лет, сколько зим». За истекший год он немного похудел, но в общем почти не изменился; как и ранее, только генеральские лампасы обнаруживают его генеральский чин, никаких погон либо нашивок нет. Френч цвета хаки.