Мемуары знатной дамы: путь от фрейлины до эмигрантки. Из потонувшего мира

Впервые переступил я порог одного из роскошных аристократических домов, что произвело на меня большое впечатление. Впервые также находился я в обществе тех высокопоставленных особ, с которыми впоследствии мне было суждено так часто встречаться. Там тогда находились великие князья Владимир и Алексей, начальник Генерального штаба князь Щербачев, кавалергард ротмистр Панчулидзев и хозяин дома. Меня приняли очень сердечно, чествовали меня за мою гениальную идею и сообщили мне, что мой проект разработан и составлен уже отдел (из десяти человек), что члены будут вербоваться как в России, так и за границей, и таким путем образуется мощная организация. Мне показали тайный знак этого союза и привели меня к присяге. Я должен был перед иконой клясться, что все свои силы, всю свою жизнь посвящу этому делу, и я, как и все другие члены, должен был дать обещание, в случае если это понадобится, не щадить ни отца, ни матери, ни сестер, ни братьев, ни жены, ни детей. Вся эта процедура, происходившая в роскошном кабинете, среди разукрашенных серебром и оружием стен, произвела на меня, провинциала, глубокое впечатление. Но я был окончательно наэлектризован, когда раскрылась дверь в столовую, – никогда раньше не видал я столько изысканных блюд. Вино лилось рекой, и я был слегка навеселе, когда великий князь Владимир мне сказал: „Милый Витте, мы все решили дать вам заслуженное вами почетное поручение. В настоящее время французское правительство отказывается выдать нам нигилиста Гартмана. Мы послали гвардии поручика Полянского в Париж с приказом уничтожить Гартмана. Поезжайте завтра наблюдать за Полянским, и если он не исполнит своей обязанности, то убейте его, но предварительно ждите нашего приказа. Вы всегда найдете возможность вступить с нами в сношения через нашего агента в Париже; агент этот пользуется нашим полным доверием и стоит во главе нашей организации за границей. Вы можете его ежедневно видеть у Дюрона, Бульвар де ла Маделен. Советуйтесь с ним во всех трудных случаях“. Когда я спросил его имя, великий князь сказал: „Дайте ему себя узнать нашим тайным знаком, и он сам назовет вам свое имя“. Мне дали 20 тысяч рублей. Никогда ранее не видал я столько денег.

На следующий день дядя доставил меня на вокзал. У меня сильно болела голова после выпитого накануне вина, и только в Вержболове пришел я окончательно в себя и начал разбираться в странном происшествии, в которое я был вовлечен. Я не мог себе представить в то время, когда я посылал дяде мое школьническое письмо, чтобы оно могло дать результат такого государственного значения. В то же время я был в ужасе от назначенной мне роли и от данной мною страшной, связывающей меня клятвы. Перспектива пролить человеческую кровь приводила меня в содрогание.

Наконец, я приехал в Париж и остановился в назначенной мне великим князем гостинице в Quartier Latin[16]. Три дня сряду завтракал и обедал я за столом в близком соседстве с человеком, которого, быть может, должен был убить. На третий день вечером моя будущая жертва приблизилась и сказала: „Я – Полянский. Я получил от члена нашей организации извещение, что вы сюда посланы для того, чтобы меня убить, если я не убью Гартмана. Должен вам сообщить, что все, предпринятое мною в этом направлении, увенчалось успехом, – я нанял убийцу и жду распоряжений из Петербурга, но я их еще не получил и думаю, что будет лучше, если мы с вами поговорим откровенно. Я решил исполнить возложенное на меня поручение, и поэтому я не думаю, что паду вашей жертвой. Мы будем иметь время и возможность спастись“. Я был очень рад этой встрече, – я никого не знал в Париже, страшно скучал, и впервые провел приятный вечер в обществе товарища по „Священной лиге“, который, прежде чем убить или быть мною убитым, пошел со мной в театр, а затем в ресторан поужинать.

На следующее утро все было еще по-прежнему, и я вдруг вспомнил, что мне было приказано идти к Дюрану, где я должен встретить таинственную особу, которая мне даст необходимые указания. Я сел за маленький столик у Дюрана и делал каждому входящему наш таинственный знак, чтоб обратить на себя внимание. Одни проходили, не глядя на меня, мимо; другие, казалось, были несколько изумлены и, так как я довольно часто повторял эти знаки, думали, вероятно, что я страдаю эпилепсией. Я уже начинал терять всякую надежду, как вдруг один субъект с большими черными глазами и неприятной внешностью, проходя мимо моего стола и заметив мои знаки, ответил на них, – это был тот, кого я искал. Он подсел ко мне и назвал себя – Зографо. Затем он мне сказал, что, по его сведениям, усилия посольства увенчались успехом, удалось доказать, что нигилист Гартман – обыкновенный уголовный преступник и что вследствие этого он будет выдан французским правительством. Таким образом, нам не пришлось совершать убийства.