Менестрели врать не будут

Концерт вела Сельпо Ивановна, сноха предыдущего мэра, она очень ценила в себе все, что дано было ей природой, и не замечала, что природа не слишком была щедра, особенно по части таланта. Тем не менее, поняв, что от публики благодарности не дождешься, запустила про себя байку, что ее сравнивают по вокальным данным с самой Гундосовой, примой областной столицы, и называют не иначе как «Сидристовский соловей», хотя услышав её пение, кто-то заметил:

– Моя собака лучше воет!

Многие думали, что Сельпо – это сценический псевдоним, но заблуждались, ибо это было настоящее имя по паспорту. Своим необычным именем она обязана дедушке. Местная байка гласит, что когда старик лежал на одре, родилась в их семье девочка. К отходящему в мир иной родственники привязались:

– Скажи последнюю волю, как ребенка назвать. Как скажешь, так и назовем.

Но дед, видно, думал совсем об ином и еще на этом свете хотел себя побаловать. Слабеющей рукой он бил себя по горлу и хрипел:

– Сельпо, сельпо, – намекая на сельский магазин и стакан водки на посошок прежде, чем отправиться в последний путь.

Родственники удивились столь странным причудам деда. Но, так и не поняв, чего он хотел прихватить с собой в последний путь, назвали ребенка Сельпо. Кстати, в этой деревне, где называли население, кто во что горазд, это имя ни усмешек, ни удивления не вызвало – имя как имя-ничего особенного.

Сама же примадонна рассказывала, что имя это из одной оперы (немного перепутав Сельпо с Сольвейг) и означает оно с древнегреческого «поющая во мраке ночи». Хотя многие были уверены, что при переводе имени в слове «поющая» перепутана вторая буква, и скорее всего это был мягкий знак.

– Исполняются песни ансамбля «Биталз» под названием «Естуды». -Поняв, что на остальных названиях песен с английским не справится, добавила:

– И другие английские песни. Автор Пол Макартни? Извините, здесь, видимо, отпечатка, почему половина Макартни. А где весь? – и обратилась к сценаристу через весь зал. – Исполняется впервые. Аранжировка знаменитого местного музыканта и композитора, автора музыкальных композиций «С мэром в грядущее», «Шел отряд на выборы», «Сидристовка и мэр неразделимы», и заодно постоянное доверенное лицо нашего дорогого, уважаемого, незаменимого, чмоки-чмоки от населения, Пантелеймона Ивановича, Федор Скунькин.

Лариса Вадимовна не могла в принципе быть бедным человеком, но вид у неё всегда был затрапезный, а её привычка занимать у всех деньги и вовремя не возвращать, стала анекдотом. То, что она попивала, знали все, оттого организация сабантуйчиков и фуршетов было её любимым делом.

– Сейчас на сцену выйдет наша дорогая Лариса Вадимовна, защитница хилых, убогих, всяких уродов, – радостно аплодировала своей мудрости Сельпо Ивановна, главный специалист отдела культуры.

Затем выходила Воробьихина, произносила долгую речь не понятно о чем. В малом зале накрывались сколоченные из не струганных досок столы, на которых, как правило, выкладывались с просроченным сроком годности конфеты и пряники, доставленные из её собственного ларька.

За этот ларёк она однажды чуть не лишилась должности. Когда проходили реформы при перестройке, в магазинах не было никакой еды. Стала поступать гуманитарная помощь из-за границы. Тогда и возник ларёк, где эту гуманитарную помощь продавали малоимущим за очень даже приличную цену.

Как водится, написали жалобу президенту, он отфутболил её рассмотреть на месте. И она рассмотрела как надо.

Вот и теперь пенсионеры пытались разгрызть хоть что-нибудь из лакомств. Некоторым удавалось. Воробьихина змеиным взглядом сопровождала каждый взятый кусок, все время намекая на дверь. Как назло пенсионерам понравилось общаться друг с другом, и они не торопились.

– Выводи по одному, – шипела начальница подчиненной.

Столь же тактичная специалистка по культуре стала без лишних церемоний выпроваживать приглашенных. Едва закрылась дверь за последним, как Лариса Вадимовна и Сельпо Ивановна набросились на остатки пиршества, сгребая их в приготовленные сумки. На столе остался лишь один пряник с застрявшей в нем вставной челюстью. Похоже, именно из-за челюсти один вредный пенсионер все время пытался стащить этот пряник и упирался, хватаясь за стол и стулья, когда его выпроваживали с чаепития. Так уж оказалось, что на это лакомство одновременно легли руки организаторов пиршества, каждая норовила завладеть им.

– А не кажется ли вам, Сельпо Ивановна, что вы не соблюдаете субординацию? – упрекнула заместитель по социальным вопросам свою подчиненную.

– Я первая за него схватилась, – не уступала работница культуры.

Перетягивание пряника с зубами перешло уже в спортивное состязание: уступать никто не хотел. Воробьихина, женщина мощной комплекции, стала разжимать ладонь специалистки. Фигура Скриповкиной была в два раза меньше, тем не менее, она сопротивлялась. Чувствуя, что кусок вот-вот от нее уйдёт, стала пинать начальницу, которая рассвирепела и дала Сельпо Ивановне оплеуху, от которой у той посыпались искры из глаз.