Менестрели врать не будут

Слухи об этом полетели со скоростью урагана по деревне. Народ стал стекаться к месту скандала. Каждой, вновь прибывшей партии любопытствующих, она рассказывала о причинах, побудивших ее пойти на верную голодную смерть. Даже никогда не читавшие в этом очаге культуры, искренне рыдали – так проникновенно звучала речь библиотекаря, из которой следовал вывод, что уничтожение библиотеки приведет к неизбежному – падению нравственности, к безграмотности, деградации человечества.

Местная баптистка Федора стала петь псалмы, предрекая конец света.

Не пропустившая ни одного скандала, появилась местный борец за социальное равенство – Зоя Кобрина.

В деревне Зою хоть и считали скандальной личностью, но знали, что в случае каких проблем, не терпящих отлагательств, понадеяться можно было только на неё.

Одно время в деревне был бум по присваиванию вычурных имен своим новорожденным, поэтому Дездемона и Миледи – это не самые сногсшибательные имена, в соревнованиях некоторые додумалились до таких имен, которые в других ЗАГСах просто не стали бы регистрировать, но не в Сидристовке.

Там секретарь Сельсовета тоже не лыком была шита и дала своему ребенку имя Конспирация, немного перепутав с главной героиней «Трех мушкетеров» Констанцией, оттого охотно понимала желание родителей как-то своего ребенка выделить из толпы. Поэтому в деревне были имена в зависимости от начитанности и интереса родителей: Титаник, Антимония, Перфорация и даже Вилли, Изаура, Педриньо, Мэйсон. И только малообразованные или безразличные давали своим детям имена по старинке – как всем.

Самым людным местом в деревне была библиотека, там можно было культурно пообщаться, не на лавках же сплетни собирать, так считали многие, да и с умным человеком поговорить не лишне. Своего библиотекаря односельчане очень уважали за поступки.

Внешне – мышь безобидная, но другое дело – мышь она тихой сапой свое добудет, хоть ори, хоть топай на нее, кто знает, что в этом тихом омуте сокрыто, хоть и не похожа на героиню романа Дюма, в честь которой её назвали. Миледи до беспамятства любила свою работу, поэтому могла пойти в случае угрозы на любое устранение помехи.

Кобрина не осталась в стороне, вновь заявила о себе, как о борце с беззаконием. Всю власть в проведении голодовки она взяла на себя. В центре внимания голодающая находилась более получаса. Проглотить хоть кусочек тайком под таким пристальным вниманием прессы вряд ли получится. Из представителей власти никто не шел.

Зато библиотекарь была, как всегда немногословна и уверена в себе, что спокойно продержится дня три-четыре без еды. Еда в ее жизни не занимала почетное место.

Наконец, появилась делегация чиновников. Впереди шла Воробьихина с белым флагом.

– Капитулируют, – подумала находившаяся в полуобморочном состоянии от голодовки Зойка.

Зачем понадобился флаг, так никто из сельчан и не понял, может быть, решили, что по ним будут стрелять? Так этот факт в истории Сидристовки остался неисследованным.

– Мы к Вам с доброй волей, – выставив вперед ногу, по бумажке стала читать замша мэра, видимо, написанную им речь. – Мы предлагаем мир во всем мире. – Сопровождавшие её лица, лихорадочно зааплодировали. – Мы идем на ваши условия и не убираем библиотеку, пока не построим для нее новое помещение.

Все опять суетливо захлопали в ладоши.

– Подпишите договор капитуляции, – протянула какие-то бумажки чиновница.

Зоя внимательно прочитала, ничего такого, что бы настораживало, вроде бы не наблюдалось. Она подписала.

– Товарищи, – крикнула диссидентка, – мы своим единством добились победы. Я скиталась по тюрьмам и ссылкам по клевете и наветам мэра, но час грядет, и скоро все будет по-другому.

И Зойка во всю глотку запела «Марсельезу».

Больше всего в этой истории мэра удивило именно поведение библиотекаря, от которого он такого фортеля не ожидал. Эта история докатилась до вышестоящего начальства, а начальник отдела культуры кое – как сохранил свое рабочее место, чего не скажешь о репутации – ее и так не было, а тут не добавилась.

Глава 3

Сельский дом культуры, в обиходе – клуб, представлял собой жалкое зрелище, однако радовало и это.

Дежурная этого очага культуры, Анна Петровна увлеченно что-то писала в своем блокноте. Все женское население с нетерпением ожидало продолжение романа.

– Ты только без страданий закончи, а то девку сильно жалко-графинову невесту, я в прошлый раз обревелась вся, когда граф с утеса свалился, потерял память и про невесту не вспомнил, – переживали читательницы.

– Не знаю – как уж получится. Творчество – такое дело, как накатит, под настроение, – уцепившись за вдохновение, строчила мастер слова.

Петровна – местная знаменитость, писательница. Имея за душой всего семь классов образования и стойкие убеждения старой девы, умудрялась писать женские романы, от которых рыдали все ближайшие деревни. А дело было так.