Меня не видно изнутри

Даже в спальне Марго – просторной и полной воздуха – был донельзя тривиальный гримёрный столик, утыканный лампочками по периметру зеркала, отчего комната больше походила на будуар эгоцентричной кинозвезды. Спальня воплощала все чаяния Марго. Обилие студийного света, высоких бра-прожекторов и дизайнерской подсветки в нишах превращало нежные обои цвета телесного грима в несколько контрастных съёмочных зон.

Я прямо-таки осязала, как Марго тянет пойти. Чтобы она да отказалась от нового фильма, требовались недели изощрённых пыток. Предложение было заманчивым, но я пока не привыкла к друзьям Марго и волновалась рядом с ними. Однако и отказать не могла, рискуя показаться невежливой.

Марго угадала моё смятение и ответила:

– Нет, люди, мы не пойдём.

О, я не это имела в виду…

– Тебе не обязательно отказываться из-за меня.

– Я знаю. Просто хочу побыть с тобой, – Марго потрепала меня по плечу. – С этой легендарной компашкой мы ещё успеем провести время.

Она подмигнула ребятам. Если Фрэдди и расстроился, это не было заметно.

– Ладно, мы тогда потопали. Дамы, – Марк склонился в очередном почтительном па.

– Играет он блестяще. Сдалась ему эта медицина, – проронила Марго себе под нос.

Марк и Фрэдди направились в сторону кинотеатра. Я с укором посмотрела на Марго, чувствуя себя предательницей из-за её отказа, но не вышло – она глядела не на меня, чего-то ожидая. Спустя секунду стало ясно, чего именно. Перейдя на другую сторону улицы, Фрэдди с улыбкой оглянулся.

Миссис Рубус категорически отказалась брать с нас деньги.

Две свежие творожные слойки с нежной хрустящей корочкой и тончайшими нотками пропитанного сиропом миндаля таяли во рту. Либо мой голод обрёл вселенский масштаб, либо мама Фрэдди в самом деле была гениальным пекарем. Я была готова чуть ли не пальцы себе откусить.

– Чем займёмся? – спросила Марго, аккуратно сворачивая бумажную обёртку и метким броском отправляя её в урну на выходе из пекарни.

Рот был занят, и я на всякий случай пожала плечами:

– Ни малейфего префсфавления…

– Значит, будем бездельничать.

Я с тоской взглянула на последний кусочек слойки, прежде чем запить его прохладным летним кофе. Мимо с сонным жужжанием прокатил маршрутный микроавтобус. В его стёклах отразился слепящий солнечный луч – настойчиво, как блик рекламной улыбки, будто пытаясь на что-то намекнуть…

Чего дома сидеть?

– Погода вроде наладилась. Раз купаться нельзя, так, может, хоть на пляже поваляемся?

Марго на секунду зависла.

– Алекс, кто тебя подменил? Ты превращаешься в веселого и энергичного человека. Тебя что, тоже Рем укусил?

Я скорчила рожицу.

– Ты меня укусила – только раньше у меня был иммунитет. Или у тебя яда было недостаточно. Может, я сейчас бьюсь в счастливой предсмертной агонии, и последние часы моей жизни будут наполнены ужасающим ликованием и нервным восторгом?

– Дурочка моя, – она рассмеялась, прикрыв рот пальцами, хотя больше самой Марго продолжали смеяться её трясущиеся плечи.

Из соседней двери с табличкой «Бакалея» показалась низенькая круглая фигурка. Владелец выглянул на улицу. В его пухлой руке были зажаты мокрая тряпочка и кусочек мела – похоже, чтобы сменить надпись на меловой доске перед входом.

– Это мистер Ледум, – шепнула Марго. – А там…

Она указала в сторону, но вдруг о чём-то вспомнила и замолчала.

Мистер Ледум оказался неторопливым мужчиной средних лет. Он носил старенькие брюки, подобранные ремнём под кругленьким животиком, на который как на глобус был натянут клетчатый жилет. Из-под жилета виднелась рубашка с коротким рукавом, в которой ему всё равно было жарко – с загорелого лба, попавшего во вражеское окружение залысин, стекали струйки пота.

Заметив нас у крыльца, бакалейщик расплылся в вежливом приветствии и, приняв явно неудобную позу вполоборота, стал сосредоточенно стирать надпись с доски. Наверное, мистеру Ледуму казалось, что никто не замечает, как он украдкой поглядывает через дорогу.

По ту сторону улицы, где расположился цветочный бутик, среди разноцветных ваз вертелась худенькая светленькая девушка. Выглядела она неестественно беспечно, как и бакалейщик, и временно обладала таким же любовным окосением от тайной перестрелки глазками. В лёгком платье лилового оттенка, с бледной кожей и неземными, даже скорее инопланетными пропорциями лица, она была похожа на лесную фею.

– Добрый день, мистер Ледум!

– Добрый день, мисс Астильба! – зарделся бакалейщик, улыбаясь во весь рот, и принялся ещё усерднее натирать меловую доску.

Мисс Астильба энергично помахала ему, но сразу отвернулась и увлеклась делом – стала медленно и аккуратно сливать воду из ваз в решетку водостока, точно из канализации на неё могло наброситься чудовище или какой-нибудь зубастый клоун с красным воздушным шариком.

Марго заговорщически сияла, беззвучно, но в лицах передразнивая героев любовной драмы. Я покачала головой и потянула её в сторону особняка Равелов – смотреть здесь было не на что.

Вот уж точно, во всём виноваты «бесстыжие сплетники».