Меня убил скотина Пелл

Московская газета опять выступила со статьей, повторив свои обвинения в более резкой форме. Говоров запросил Гамбург: может, им что-нибудь известно? Из Гамбурга прислали обзор итальянской прессы: вот, дескать, все, что мы знаем. Говоров просмотрел материалы и сделал новую передачу по радио. Говоров спрашивал: «Откуда такая непоколебимая уверенность в Москве, что Скворцова похитили? Ведь расследование итальянской полиции пока не дало никаких результатов». И потом, была долгая беседа по телефону с Гердом. Герд недавно получил повышение, стал начальником в Гамбурге. Герд осторожничал: «Мы долго сомневались, прежде чем пустить твою передачу в эфир. Дело темное, лучше бы нам в него не влезать».

— Но раз уж я влез, то буду продолжать, — сказал Говоров.

— У тебя есть какие-то дополнительные сведения? — допытывался Герд. — Ты же иногда что-то знаешь, да нам не говоришь.

— И правильно делаю. Ведь кто-то из ГБ сидит в Гамбурге. Если бы это было не так, то КГБ следовало разогнать вонючей метлой. За некомпетентность. Но в данном случае, признаюсь по секрету, у меня нет никаких других источников. Чистая логика и интуиция. С другой стороны, нельзя недооценивать советскую разведку. Раз Москва так настаивает на похищении, значит, им кое-что известно и они хотят заранее самортизировать удар.

— Играешь с огнем, — вздохнул Герд.

— Герд, я тебя правильно понял, — ответил Говоров. — Ты меня предупредил, но у меня скверный характер, и я самоуверен. Вали все на меня.

Когда в московской газете появилась третья статья, уже в виде причитаний, — зарезали, убили нашего Скворцова! — Боря Савельев изрек: «Не подходи к телефону и ищи работу в такси».

Два дня Гамбург молчал. На третий день Беатрис сладко пропела в трубку: «Андрей, это звонят из дирекции Радио».

— Мистер Говоров? — услышал он голос секретарши из Гамбурга. — Я вас соединяю с Джорджем Вейли.

— Андрей, — раздался тяжелый бас директора Радио. — У меня на столе последний номер «Санди таймс». Тут большое интервью с Алексеем Скворцовым, где он объясняет, почему выбрал свободу. Интервью мы уже перевели и сегодня даем в эфир. Копию перевода высылаем вам в Париж. Эта тема по-прежнему ваша, но вы не возражаете, если мы попросим господина Матуса найти Скворцова в Англии?

— Джордж, — сказал Говоров, — он корреспондент в Англии. Я у него хлеб не отбиваю.

— Андрей, — засмеялся Вейли, — вы всегда были джентльменом, хотя вы нам задали хорошую головомойку, извините, я хотел сказать, хорошую головную боль. Герд за эти дни похудел на два килограмма. Но я вас поздравляю.

— Передайте Герду, что сейчас модно сбрасывать вес, — сказал Говоров.

Однако на этом история не кончилась. Несмотря на то что Алексея Скворцова показали по английскому телевидению, а «Санди таймс» напечатала серию статей Скворцова, московская газета выступила в четвертый раз. Москва утверждала, что статьи за Скворцова пишут спецслужбы, а на экране телевизора он выглядел как человек, которого колют наркотиками. И снова Говоров сел к микрофону, прокомментировал, ибо лондонский корреспондент Володя Матус ничего сказать не мог — Андрей Скворцов был неуловим, судя по всему, англичане его прятали.

…Итак, Скворцов прорезался сам. Сенсация!

— Алексей, вы… извини, ты, — поправился Говоров, — ты не хочешь выступать по нашему Радио?

— А зачем я тебе звоню? — несколько капризно удивился Скворцов. — Но у меня несколько условий. Во-первых, чтобы хорошо заплатили. Во-вторых, чтоб пригласили в Париж, сняли гостиницу и так далее. В-третьих, в редакцию я к тебе не приду, я там никого не знаю, а тебя я знаю, тебе я верю, поэтому ты придешь с магнитофоном ко мне в номер, и мы сделаем интервью. — И, помолчав, добавил: — Пойми, это не моя блажь. Англичане опасаются за мою жизнь, и я вынужден соблюдать некоторые меры безопасности. Я не могу дать номер моего телефона, но я тебе позвоню домой завтра или послезавтра.

Потом трубку снова взял Фридман, и Говоров ему сказал:

— По-моему, парень вполне освоился на проклятом Западе и знает себе цену.

— Ого, не то слово! Но ты не теряй с ним связь и не передавай его Матусу. Это уж моя персональная просьба.

— О’кей, я сразу усек. Но знаешь, кого мне действительно жалко в этой истории? Его брата, Юру Скворцова, теперь на всю жизнь дальше Минска не выпустят.