Меня зовут Гоша: история сироты

Мне захотелось приблизиться к ней и прикоснуться губами к ее бархатистой коже. Но я подумал, что это будет полным дебилизмом – облизывать ее, не спросив разрешения. Докурив сигареты, продолжали сидеть, как в немом кино. Она смотрела в небо, наблюдала, как плывут облака, и ее взгляд был пуст. А я сидел рядом и боялся признаться в том, что она мне нравится. Это было похоже на пытку. А пыток мне в жизни и так хватило. Я от них смертельно устал. Потом она вдруг взглянула на меня и тихо, но внятно проговорила:

– Знаешь, рядом с тобой мне настолько хорошо, как будто я знаю тебя много лет, – она удивленно посмотрела мне в глаза, – это так странно. У меня чувство, что тебе можно доверить все секреты и говорить искренне, не ожидая никакого подвоха. И ты все поймешь.

Я сидел, практически не двигаясь. Боялся ее спугнуть. Меня обрадовало то, что она произнесла, и я ждал продолжения. Она помолчала немного и снова заговорила:

– Понимаешь, не всем можно доверить свою жизнь, а тем более ее истоки. Но тебе почему-то хочется. Может, я полная идиотка или сошла с ума. Я тебя знаю всего несколько минут.

Выдержав небольшую паузу, она спросила:

– Ты, случайно, не из детского дома? – После этого вопроса мне стало не по себе. Я не знал, что ей ответить; то ли правду, то ли наврать. Но она могла вспомнить меня, кто-то в конце концов мог ей сказать. Лгать смысла не было. Успокоив себя, я произнес:

– Да. Я оттуда.

И назвал номер нашего детского дома.

– Ааа, знаю! – она обрадовалась. – Это вы отмутузили наших парней в зимнем лагере из-за того, что они сперли бухло из вашего чемодана?

– Именно! – гордо сказал я. И порадовался, что сказал правду.

– Слушай, а почему я тебя там не замечала?

– Не знаю, – я не стал рассказывать, что сам давно наблюдал за ней, почти влюбился, – наверное, потому что там я встречался с Кристиной из вашего батора и был занят только ею.

– Фууу! Божее, – она сморщила носик, – она такая шалава!

А потом вдруг спохватилась и сказала уже совсем другим тоном:

– Хотя кого я осуждаю? Сама такой же была.

– Почему ты о себе такого мнения?

– Потому что это правда.

И она стала рассказывать. Все началось с того, как Соня появилась на свет. Она была, как и почти все остальные баторские, нежеланным ребенком в семье. Мать родила ее в двадцать семь, вроде хороший возраст для детей, но ей было не до них: она была еще той «похотливой сучкой», как выразилась Соня. Гуляла налево и направо, изменяя Сониному отцу-алкоголику. После, поняв, что малышка мешает ей, болтается под ногами со своими вечными ссаками в трусах, тратами на памперсы и детскую жрачку, она избавилась от Сони. Просто выкинула ее за дверь, кинула на подстилку рядом с местными бомжами. Дальше Соню обнаружила полиция, тетки из опеки стали искать ее родителей и попытались ребенка вернуть. Но сразу же поменяли свое решение, как только зашли в дом.

– Мать была зверски пьяна, – Соня снова смотрела в небо, – и обкурена какой-то травкой. Она начала истерически орать: «Заберите эту паршивку! Она сломала мне жизнь! Из-за этой идиотки меня бросил муж, и теперь я превратилась в настоящее дерьмо. От меня ушли даже мои ухажеры. Уберите ее с глаз моих долой, пока я ей не начистила морду». Я, маленькая, рядом с чужими тетками, стояла в дверях и заливалась горькими слезами. Я еще не понимала, что происходит, я плакала от того, что была напугана, увидев свою мамочку в таком состоянии. И потому, что она ругала меня.

– Охренеть, как тебе не повезло в детстве, – про себя я порадовался, что со мной такого не было, – слава богу, мне не пришлось этого увидеть от своей матери: она сразу же после родов от меня отказалась. Но зато ты хоть знаешь ее, помнишь, как она выглядит. А я нет.

– Не мешай, – Соня меня перебила, – дай рассказать. Потом меня определили в детский дом. Первое время я была серой мышью. Старалась отдалиться от реальности и жила в своем разрушенном мире, где только одна я и никого больше. Иногда, по ночам, в те годы мне снился один и тот же сон: я иду по серому асфальту, а впереди – пустота. И я все равно иду, шаг за шагом, в никуда. А позади меня рушится дорога, и нет никакого пути назад. Мне приходится двигаться, не останавливаться, потому что если я надумаю вернуться в прошлое, то провалюсь в черный мрак. Только к седьмому классу я вышвырнула всю эту гадость на хер из головы. И начала потихоньку выползать из тени в мир красок. Мне понравилось находиться в толпе людей, это был офигенный кайф.

Соня начала водиться с плохими дворовыми ребятами и повторять подвиги своей идиотки-матери: пить разный алкоголь, курить травку, которая давала возможность оторваться по-настоящему. Ну, и потом стала фанаткой секса. Начала зависать во дворах, в подъездах или у кого-то на хате. В детский дом приходила поздно, из-за чего ее хорошенько мутузили. Воспитательницы подговаривали старших девчонок, чтобы они ее хорошенько проучили. Соню закрывали в комнате со старшими, и они измывались над ней, как могли.