Меня зовут Гоша: история сироты

– Давайте! Подтягиваться, отжиматься. Будете такими, как я.

– Не надо нам, как вы, – мы вяло отмахивались. – Мы хотим отдыхать.

– Да хватит вам, – он нас опять теребил, – пойдемте, хотя бы погоняем мяч! Поиграем во что-то.

Мы ныли, сопротивлялись, но все-таки шли за ним. Хороший он был мужик. И гонял, и массаж нам делал, плечи мял. Но до его энергии мне, например, было далеко. Я в то время чувствовал себя как воздушный шар, из которого выкачали весь воздух.

Была еще русичка Елена Анатольевна, которая больше всех заставляла меня учиться. Вот ей я благодарен за то, что она так упорно возилась со мной. Хотя толку было – ноль.

– Гоша, занимайся русским языком. Учи правила! Гоша!

Она от меня не отставала. Если какое-то сочинение я вовремя не сдавал, все. Целый год мне о нем напоминала.

– Гоша, сочинение! Гоша, сочинение! Сдай сочинение! Получи оценку!

Она не забывала обо мне, и ей не надоедало меня подгонять. Надоедало все это мне.

– Ну, Елена Анатольевна, – я упирался, не хотел ничего писать, – ну давайте попозже.

– Нет-нет, тянуть уже некуда, – она опять за свое, – давай!

Но у меня никакого хотения на все это не было. Я не понимал, зачем нужно заниматься русским языком. Книг тогда не читал, просто ненавидел это делать. Еще в младшем корпусе все желание к ним отбили – нас там каждый раз в субботу или воскресенье сажали всех и заставляли вслух по очереди читать хрестоматию или какие-нибудь другие зверски скучные книги. Меня от такого времяпровождения просто тошнило. И еще мне совали постоянно какую-то книжку, которая вообще была написана для взрослых. Автора я не помню, но на обложке красовалась фотография какой-то бабы с собакой. Ее образ так и остался у меня перед глазами, до сих пор раздражает. Я кое-как читал, мучился. Иногда возбухал.

– Вот на фига?! Это вообще для взрослых!

Но меня не слушали. Раз за разом подсовывали ее. Там ни картинок не было, ничего. Только черно-белые страницы с мелкими буквами, и все. А единственная книга, которую я по собственному желанию иногда читал, была про Флинстоунов. Мне эту книжку – огромную такую, красочную – подарили, когда я в психоневрологическом санатории лежал. Потом я узнал, что, оказывается, еще и мультик такой есть, про первобытных людей. Но ту книгу я читал, потому что там были огромные картинки на каждой странице и, условно говоря, к ним по три слова. Что-то типа комиксов. А других книг, кроме детской Библии, где тоже одни картинки, я не помню.

Еще у нас был физрук. Сначала Сергей Юрьевич – такой молодой, мы всегда с ним играли. А потом вместо него пришел старичок харизматичный, не помню, как его звали, но он всегда побеждал в тяжелой атлетике. Ездил по каким-то своим соревнованиям и брал призы. Побеждал, наверное, потому, что только один там и остался из всех, кто в его возрасте занимался. Отчество у него было Яковлевич. И мы постоянно его дразнили.

– Ээээ, Яка, ты где? – крутились вокруг в спортзале, как будто его не видим. – Яка, Яка, ты где?!

Он был очень маленького роста – меньше многих из нас. И такие выходки приводили его в ярость.

– Так, быстро встали, – шипел он, – встали, встали в шеренгу!

– Аааа, Яка, вот ты гдееее! – мы тогда поворачивались к нему. – Не ори, не ори! Встаем.

И еще в нашей школе работал трудовик, которого мы звали Санычем. На одной руке у него было только три пальца, и он все время легенды рассказывал про отрезанные два пальца. Он, кстати, был мужем заместителя директора, Раисы Ивановны. Тоже нормальный мужик.

А вот по английскому у нас с самого начала ничего не получалось – пришли преподаватели, которые в принципе не хотели преподавать. Сначала уроки вела какая-то молодая англичанка. У нее мы с осени, вместо того, чтобы заниматься, рисовали открытки на Новый год. Потом пришла другая, не лучше. Мне уже тогда вся эта бесполезная фигня надоела, и я тупо срывал ей уроки, постоянно устраивал какой-нибудь кипиш. Поначалу, правда, она еще пыталась чему-то нас учить, но потом поняла, что это все бесполезно. И тогда она просто стала показывать нам фильмы на английском языке. Поставит кино, а сама уйдет. Мы ничего не обсуждали после просмотра. Просто сидели и тупо смотрели картинки. Большинство из нас ни слова не понимали. Было всего несколько человек, которые еще что-то вдупляли – они сами для себя решили, что им это надо, и как-то там занимались. А такие, как я – ни в зуб ногой, – просто смотрели на экран, сидели в телефонах или играли в пи-эс-пи. В общем, занимались своими делами.

И математика у меня, кстати, несмотря на старания Ольги Васильевны, хуже некуда шла. Потому что к тому времени я ее совсем уже не понимал. Хотя мне по-настоящему вдалбливали правила, по сто раз объясняли задачи, звали на индивидуальные занятия, чтобы «закрыть пробелы» и позаниматься один на один. Но я каждый раз забивал, думал, что мне это все не надо. Если я и так не понимаю, зачем мне туда ходить? В итоге я просто списывал все время. Слава богу, рядом со мной Некит сидел, который понимал эту гребаную математику. Спасибо ему за это!

– Некит, дай списать!