Меня зовут I-45

Малая свернула слои текста – одной мысленной командой, так же легко, как и взломала.

Аларих купил билет до Третьей курии. Чужое имя, другое лицо. Неужто ехал в космопорт? Разыскивать главаря «псов» по всей империи совсем не улыбалось.

Но Аларих не собирался улетать. Может, отпугнула строгая система досмотра или ориентировки, высланные всем легионерам на контрольно‑пропускных пунктах. По тонкой ниточке следа – отсканированному отпечатку пальца, принадлежавшему «псу», который его сопровождал, – она вышла на заправку шоссе 3–2. Нашла его во Второй курии, в ресторане. Он ехал в центр. Малая даже усмехнулась. Снова в центр, как и месяцы тому назад. Хотя казалось, что прошли целые годы.

Она же так хотела туда попасть.

Другие документы, помеченные имперским орлом, отправились в особую папку на ее блокноте. Закрытое дело, которое вел декурион Луций Цецилий. Номер криокапсулы – вот что она сумела отыскать в его рапорте. Номер капсулы и больше ничего. Остальное лежало где‑то в месте, недоступном для сети и ее новой силы. Архив Управления, так называлось это хранилище.

Еще один файл с пометкой «сito». Малая тронула его пальцем, и документ раскрылся. Только текст, ничего лишнего. Три цифры – два, ноль и шесть – повторялись в нем снова и снова. Издевательски выпрыгивали из каждой строки. «Вывести из крио». «Использовать для поимки вероятного убийцы». «Последующее заключение сроком до трех тысяч дней».

Легионеры использовали Энцо, чтобы поймать Алариха. Отправили в канализацию, как пушечное мясо. Как маячок, чтобы вычислить убежище «Псов». И списали в утиль, закрыли дело.

Она потерла лоб над сталью окуляра. Живой глаз защипало от слез, грудь сдавило от обиды.

«Никому не верь, Малая».

Шепот послышался совсем близко. Словно Энцо стоял за плечом.

Никого не слушай.

Никому не верь.

Малая отложила блокнот и вышла на балкон. У ног расстелилась Вторая курия. Город рокотал по‑ночному глубоко, эхо улиц накатывало волнами.

Она опустилась на влажное после дождя покрытие, обняла колени и уставилась в очистившееся от туч ночное небо. Звездная, полная жизни чернота.

Когда‑нибудь она улетит туда. Соберет вещи, поедет в космопорт, сядет в шаттл и улетит, далеко и навсегда. Покинуть Землю она мечтала с детства, а после имплантации окуляра взлетающие шаттлы буквально наводнили сны, ставшие невыносимо яркими. Сопла, будто капли расплавленного металла. Рокот турбин. Гладкие бока челноков. Сколько раз она просматривала записи полетов на блокноте, сколько перечитала статей… Не счесть.

Малая хотела покинуть и планету, и империю, на отшибе которой та вертелась.

Днем ранее она заметила ребенка в проулке за парковкой. Тот потрошил мусоросборник за рестораном. Выуживал остатки еды черными от грязи пальцами и жадно запихивал их в рот. Но стоило выйти с коробкой готового обеда, как ребенок торопливо ускакал; прыгнул в какую‑то расщелину и был таков.

И что будет с ним дальше?

Малая легла на спину и раскинула руки. Промокшая рубашка холодно прилипла к лопаткам. Сверху навалился бездонный космос. Он пульсировал радиосигналами, подмигивал огнями шаттлов.

Нужно улетать.

Останься Энцо жив, она позвала бы его с собой. Они бы сделали это вдвоем: бросили планету и «псов», Алариха и все деньги империи. Начали все заново, с нуля и в новом месте.

Мысли спутались, как делали при каждом воспоминании о нем. Его голос еще звучал эхом. Чудился каждый раз, когда ее звали «Малой». Его прикосновения остались на коже клеймом. Малой хотелось дотронуться до его плеч снова. Прокрутить время назад и побежать за ним. Не отпускать от себя. Может, тогда он остался бы жив.

Теперь он был где‑то далеко, за слоями атмосферы, космической пыли, газа и туманностей.

«Когда‑нибудь я улечу к тебе…» – подумала она и выключила окуляр.

Беа ар‑Моуф

Эскалоп на тарелке – не соевый, настоящее мясо – дымился, испуская густой и жирный дух. Нож проскреб по расписной керамике, ломтик сел на вилку.

Вот так, правильно, совсем как делали патрицианки в ресторанах.

Малая отправила его в рот и глянула на ленты автострад далеко внизу, за полосой парка и городским кварталом. Далеко; даже двигателей не слышно. Кафе гнездилось на верхнем уровне, откуда просматривалась вся курия до цепочки искусственных водоемов на границе с центром. А за углом высилось здание Управления, в котором таилась нужная информация.

Малая поправила наушник и тронула блокнот.

На экране ожило изображение кабины трансгалактического корабля. Виртуальная камера наехала на приборную панель с десятками слоев и рукоятей. Один из знаков вспыхнул изумрудным.

«Приземление,  – сказал голос в наушнике. – Шаг первый. Переведите систему в режим посадки».

Малая любила учиться.

Как и месть, учеба придавала жизни смысл.

* * *

– Лидия Аврелия Малая. На меня оформлено разрешение.

Служащий потер тяжелый подбородок и уставился на экран панели, встроенный в стойку. Его сросшиеся брови выгнулись – совсем как мохнатая гусеница.

– Да, вижу. Действительно.