Читаем Меня зовут Лю Юэцзинь полностью

Он тут же позвонил, и буквально через минуту к ним вошли водитель Сяо Бай, а с ним еще двое – Жэнь Баолян и Хань Шэнли. Получив поручение от брата Цао, Хань Шэнли отправился на стройплощадку к Лю Юэцзиню, но тот исчез, а к Хань Шэнли прицепился Жэнь Баолян, который тоже искал Лю Юэцзиня. Тот не собирался снова разбираться с ним по поводу беспорядков на стройке. Жэнь Баолян исполнял поручение Янь Гэ: узнав, что флешка у повара, а сам он сбежал, тот обязал Жэнь Баоляна найти его в ближайшие два дня. За эту услугу он обещал выплатить зарплату рабочим, в противном случае он грозился уволить самого Жэнь Баоляна. Раз этот повар, у которого оказалась вещь Янь Гэ, работал у Жэнь Баоляна, то последний тоже нес за это ответственность. Но как найти пропавшего человека? Куда он мог деться: спрятался в Пекине, сбежал к себе в Хэнань или куда-то еще? Как мог Жэнь Баолян найти его, если даже понятия не имел, куда тот мог отправиться? И тут объявился Хань Шэнли, которому тоже понадобился Лю Юэцзинь, поэтому Жэнь Баолян тотчас его задержал. Сам Хань Шэнли в помощниках не нуждался, лично от него Лю Юэцзинь никуда не сбегал. Но Жэнь Баолян считал, что пока его честный повар Лю Юэцзинь якшался с этим вором Хань Шэнли, то научился от него дурным вещам. Как говорится, с кем поведешься, от того и наберешься. Сначала он просто хитрил, пока закупал продукты для столовой, а потом дело дошло и до того, что он обокрал Янь Гэ. Так что Хань Шэнли тоже нес ответственность за поведение Лю Юэцзиня. Жэнь Баолян не принимал в расчет, что Лю Юэцзинь ничего не крал, ведь сумку Цюй Ли тот просто подобрал. Считая, что Хань и Лю – одного поля ягоды и что помыслы их одинаковы, Жэнь Баолян уверился, что Хань Шэнли знал Лю Юэцзиня лучше, чем он, соответственно, ему лучше было знать, куда тот мог деться. Ему было невдомек, что Хань Шэнли тоже не имел понятия, что было на уме у Лю Юэцзиня. Восемь дней тому назад он узнал, что Лю Юэцзинь потерял сумку. Пообщавшись с братом Цао, он также узнал, что Лю Юэцзинь подобрал чужую сумку. И только заявившись на стройплощадку, он узнал, что Лю Юэцзинь пропал. Так что он был осведомлен не более Жэнь Баоляна. Но поскольку тот не отставал, Хань Шэнли, сидя на корточках и соображая, куда мог деться Лю Юэцзинь, вдруг заявил:

– Я знаю, где он прячется.

Жэнь Баолян просиял:

– Возьми меня с собой, если поймаем его, дам тебе тысячу.

Услышав, что Жэнь Баолян обещает ему вознаграждение, Хань Шэнли удивился не на шутку. Разумеется, тысяча – это невесть какие деньги. Например, тот же брат Цао за поимку Лю Юэцзиня обещал Хань Шэнли забыть долг в шестнадцать тысяч. Однако Хань Шэнли удивил сам факт, что все стали предлагать ему деньги за какого-то Лю Юэцзиня. Тот занял у него три тысячи триста юаней, а вместе с процентами выходило три тысячи шестьсот. Хань Шэнли приставал к нему каждый день, но получил назад лишь двести, при этом Хань Шэнли никак не ожидал, что с исчезновением Лю Юэцзиня он начнет вдобавок к ожидаемому долгу получать и другие деньги. Можно сказать, что пропавший Лю Юэцзинь приносил ему финансовую удачу, что называется, не было бы счастья, да несчастье помогло. Это приносило намного больше выгоды, чем обычное воровство. Вместе с тем Хань Шэнли осознал, что пропавший Лю Юэцзинь это уже не тот Лю Юэцзинь, которого он некогда знал. Если раньше Лю Юэцзиня принимали за мелкую креветку, то теперь он превратился в крупную рыбину. Сам Лю Юэцзинь к этим метаморфозам отношения не имел, во всем была виновата подобранная им сумка. Ну почему эта сумка не попала в руки к нему, Хань Шэнли, – вору со стажем? Тут же он сообразил, что раз уж Лю Юэцзинь превратился в крупную рыбину, то занижать цену не следовало. Тысяча юаней его не впечатлила, поэтому, сделав озабоченный вид, он сказал: «Да я просто так сказал, а найду я его там или нет – неизвестно».

В общем, идти куда бы то ни было он отказывался. Жэнь Баолян смекнул, что тот просто занял выжидательную позицию, а потому накинул еще тысячу. Хань Шэнли продолжал капризничать. Тогда Жэнь Баолян заподозрил, что Хань Шэнли не известно местонахождение Лю Юэцзиня и сейчас он просто занимается вымогательством. Однако едва Хань Шэнли направился на выход, как Жэнь Баолян забеспокоился, остановил его и позвонил Янь Гэ. Янь Гэ в свою очередь доложил обо всем Лао Линю. Тот отнесся к этому достаточно серьезно и решил с этими людьми встретиться лично. Тогда Янь Гэ попросил своего водителя Сяо Бая привезти Жэнь Баоляна и Хань Шэнли прямо в «Чайную Лао Ци». Сначала они просидели полчаса в машине, пока Сяо Баю не позвонили, и тогда они вошли в чайную. Хань Шэнли и Жэнь Баолян впервые оказались в таком месте. Когда водитель проводил их до кабинета и ушел, Хань Шэнли заметил двух сидящих за столом мужчин. Ни одного из них он не знал; один мужчина был полным, другой – худым, оба носили очки и внешне производили впечатление важных шишек. Жэнь Баолян, похоже, был знаком с худым. Показав в сторону Хань Шэнли, он обратился к худому:

Перейти на страницу:

Похожие книги

Аламут (ЛП)
Аламут (ЛП)

"При самом близоруком прочтении "Аламута", - пишет переводчик Майкл Биггинс в своем послесловии к этому изданию, - могут укрепиться некоторые стереотипные представления о Ближнем Востоке как об исключительном доме фанатиков и беспрекословных фундаменталистов... Но внимательные читатели должны уходить от "Аламута" совсем с другим ощущением".   Публикуя эту книгу, мы стремимся разрушить ненавистные стереотипы, а не укрепить их. Что мы отмечаем в "Аламуте", так это то, как автор показывает, что любой идеологией может манипулировать харизматичный лидер и превращать индивидуальные убеждения в фанатизм. Аламут можно рассматривать как аргумент против систем верований, которые лишают человека способности действовать и мыслить нравственно. Основные выводы из истории Хасана ибн Саббаха заключаются не в том, что ислам или религия по своей сути предрасполагают к терроризму, а в том, что любая идеология, будь то религиозная, националистическая или иная, может быть использована в драматических и опасных целях. Действительно, "Аламут" был написан в ответ на европейский политический климат 1938 года, когда на континенте набирали силу тоталитарные силы.   Мы надеемся, что мысли, убеждения и мотивы этих персонажей не воспринимаются как представление ислама или как доказательство того, что ислам потворствует насилию или террористам-самоубийцам. Доктрины, представленные в этой книге, включая высший девиз исмаилитов "Ничто не истинно, все дозволено", не соответствуют убеждениям большинства мусульман на протяжении веков, а скорее относительно небольшой секты.   Именно в таком духе мы предлагаем вам наше издание этой книги. Мы надеемся, что вы прочтете и оцените ее по достоинству.    

Владимир Бартол

Проза / Историческая проза