Меня зовут Ворн

Калин стоял внутри песчаника во весь рост, ни за что не цепляясь. Даже вытянув вверх руки, он лишь в прыжке смог дотронуться до хребта.

У этого скелета распрощались с провожающими. Халк с Нушиком, отойдя в сторонку, недолго говорили, после крепко обнялись и разошлись каждый в свою сторону.

– Добра вам! – крикнул Март, стукнув себя в грудь и подняв вверх руку с зажатым кулаком.

– Добра! – так же отсалютовал Гобла.

Остальные просто кивнули.

* * *

Ноги вязли в песке, это с непривычки затрудняло ход, но Гобла объяснил, что, если ставить стопу под определенным углом, то идти станет гораздо проще. Двинулись к столице уже более бодрой походкой.

– Рассвет скоро, а леса не видно, – глянул в небо обеспокоенный Лаки. – Чую, поджаримся.

– Не успеем, – Гобла шагал вслед за Нушиком и поэтому видел лицо старика. – Еще немного, и мы дойдем до колодца. Там на дневку можно встать.

– Тут есть колодец? – удивился Норг.

– Скоро сам увидишь.

Калин думал:

«Как Гобла ориентируется в столь однообразном ландшафте и отлично знает дорогу? Песок, барханы – куда ни глянь, все одинаковое. Сами бы точно заблудились уже. Или, как сказал Лаки, поджарились. Колодец. Откуда тут колодцу-то взяться?»

– Догоняй, – махнул рукой Норг, обращаясь к Калину. – Шевелись активней.

Он карабкался вверх по осыпающемуся склону вслед за Гриней. Судя по лицам товарищей, на последнем вздохе тащился не только Калин, но и Гриня с Норгом тоже. Лишь хуманы перли, словно вездеходы, без устали, иногда останавливаясь, чтобы подождать людей. Нушик словно и не замечал, что у него за плечами сидит Лаки. Ребята тащили свои сумки, мысленно ругая себя за то, что столько всего в них напихали, и даже возникли мысли выбросить часть менее нужного.

– Поднажмите! – крикнул Гобла с вершины бархана, призывно махнув рукой. – Почти пришли.

Горизонт посветлел, небо окрасилось в розовые тона. От осознания, какая температура поднимается в пустоши после восхода солнца, у изможденных людей открылось второе дыхание.

– Тебе помочь? – предложил Гобла Калину, указывая на его сумку, когда тот на четвереньках добрался до вершины бархана.

– Сам справлюсь, – севшим голосом прохрипел мальчик.

– На, смажь губы, – протянул ему склянку Гобла. – Потрескались. Нам крови не надо. Нечего приманивать всякую гадость на завтрак.

Калин взял баночку, обмазав губы густой дурно пахнущей мазью, похожей на жир, и, пользуясь остановкой, напоил мрякула. Глянув, как диск солнца показался на горизонте, Калин спросил:

– И где же твой колодец?

– Тут, – весело ответил Гобла, топнув ногой. – Внизу. Сейчас спустимся, там лаз.

Не знай они, что тут есть вход, прошли бы в паре метров и не заметили. Изъеденные временем и ветрами, стояли полузасыпанные песками пустоши некогда величавые колонны. Сейчас же в этих огрызках признать прежнее строение удалось с трудом, лишь с внутренней стороны при спуске по насыпи под самым верхом козырька еще виднелись округлые бока с обрывками лепнины.

Карабкаясь вверх, под самый потолок, добрались до вентиляции, проползли немного по трубам и спустились в мрачный коридор. На стенах виднелись глубокие борозды от когтей, клочки шерсти, темные пятна и разводы. Иногда попадались небольшие кости. Гобла, как и прежде, во время путешествия к бункеру, кидал вперед светляка, затем привязанную за шнурок крысу, которую к немалому удивлению остальных извлек из своей поясной сумки, причем живую. И лишь после этого «ритуала» шел сам. Калин уже знал этот способ передвижения и, взяв в руки копье, передвигался за спиной проводника таким образом, чтобы при неожиданном нападении защитить впереди идущего товарища.

– Отлично. Быстро учишься, – похвалил Гобла мальчика.

Все встречающиеся проемы зияли пустотой, неизвестным мраком. На счастье путников помещения оказались пусты. По ступеням передвигались особенно медленно. Шли вниз. Тут Калин увидел первую дверь, мощную, железную. Вместо того, чтобы попытаться ее открыть, Гобла принялся дергать шнурок, свисающий из отверстия для глазка, затем простучал условно определенную комбинацию. Спустя пару минут послышался ответный стук. Замки щелкнули, и дверь приоткрылась.

– Добра, Макар, – Гобла первым переступил порог.

– Добра, Гобла, и твоим друзьям всего хорошего, – ответил севший скрипучий голос из темноты. – Проходите.

В этих коридорах уже не было следов диких зверей и пахло тут иначе – жизнью. После очередного поворота, а их Калин насчитал четыре, впереди забрезжил свет.

– Ты с кем? – спросил Гобла у того, кого назвал Макаром.

– Тимур, да Костика малого взяли.

– Не рано ли?

– Куда там, тринадцатый год пошел, обряд же скоро.

– Думаешь, охотником станет?

– А как иначе, наследственность рода, – в голосе послышались уверенность и гордость. – Ты к обряду вернешься?

– Не, я надолго. Добра, Тимур. И тебе, Костян, – поздоровался Гобла, войдя в помещение, освещавшееся огнем от пылающего брикета местного топлива.