Меняла

Но время в этот раз работало не на меня. Цепь случайностей вначале разрушила планы моих похитителей, а потом и мои скромные надежды на скорое освобождение. В бараке, куда меня бросили, царил необычайный порядок. Нет, речь не идет о чистоте. Здесь в отличие от моих представлений не избивали новичков, сильные не претендовали на скудный паек случайно оказавшихся в застенках сельских мужиков. Кто-то очень уважаемый в этой среде сумел наладить подобие структурированного общества. В тщательно оберегаемом от лишнего внимания углу находился таинственный кукловод, из-за наличия которого меня возможно и определили в это узилище. Знали, что здесь я не пострадаю от случайной стычки или просто попытки отобрать обед. Обед, кстати был, весьма, отвратителен: серая, плохо пахнущая жижа, которой можно было лишь обмануть желудок. Но я находился в тюрьме всего пару дней, а потому еда была последним, о чем приходилось думать. Дни проходили медленно и уныло. Здесь не было прогулок, построений или каких-либо работ. В этой тюрьме каторжане ждали своих покупателей. В Риттене было принято отдавать осужденных на тяжелые работы на срок заключения. Предпочтения отдавались принадлежащим казне солеварням, каменоломням, серебряным копям, шахтам, где добывали самоцветы. По слухам, условия труда там были адские, а из рабов-каторжан выжимали все соки. Мало кто доживал до конца срока. Общество цинично избавлялось от своих болезней, безжалостно вырезая пораженные участки.

Тюремная жизнь била ключом: приходили новички, решались межклановые споры. По привычке опытного торговца я старался подмечать все, что происходило в бараке. Новичков обычно по одному водили в угол к местному царьку. Потом определяли полку, на которой он будет спать, и которая говорила всем о статусе новичка. В бараке, несмотря на жесткую дисциплину, было несколько группировок, как я позже узнал, каторжане делились на две неравные части: большая — случайные сидельцы и меньшая — матерые преступники. К первым относились злостные должники, загулявшие и наделавшие бед деревенские мужики, дезертиры, в общем, все те, кто оказался здесь впервые и не в силу своей профессии. Эта масса была по большому счету бесправной и вынуждена была делиться скудным пайком и хорошими вещами с представителями второй половины. То были подлинные дети криминального мира: воры всех мастей, убийцы, сутенеры, разбойники и грабители. Если первая половина была аморфной неорганизованной массой, то вторая состояла из нескольких крепко сбитых банд.

В бараке властвовали представители гильдии воров. Группа была многочисленной и крепко спаянной и, несмотря на то, что среди воров было маловато бойцов, они уверенно держали власть в своих цепких руках. Второй по численности были убийцы, которым судя по всему, симпатизировали разбойники, наемники и даже парочка неведомо как попавших сюда пиратов.

Таких арестантов как я в бараке почти не было. Меня определили к небольшой группе неплохо одетых людей, которым постоянно что-то приносила охрана, правда львиную долю продуктов и вещей тут же приходилось отдавать гильдии, но за это к толстосумам относились вежливо и старались беречь. Мне ничего не носили, и ничего не просили. Было ощущение что меня попросту не существует, однако я понимал, что без присмотра меня не оставили, потому старался вычислить кто же, следит за мной и возможно получил приказ убить, если что-то пойдет не так. Подозрительном показался молодой крепкий паренек, который занял полку рядом буквально на следующий день, как я оказался в бараке. Хотя, судя по его уверенному поведению его место, было поближе к властителям тюрьмы. Вторым, но на вид менее опасным был пожилой, неимоверно иссушенный лишениями арестант, который как, ни старался казаться потерянным и слабым, все, же нет-нет, да и показывал свою волчью натуру. Один из этих двоих всегда старался быть рядом со мной, что еще больше укрепило мои подозрения.

Много позже я узнал, что на Рэнди было совершено покушение, а Оглу подбросили весьма убедительный след, который увел его ищеек далеко на север. Подними я тогда шум, может все получилось бы по-другому, но боги распорядилась иначе. В барак привели новую партию каторжан, которые отличались от обычных новичков, как волк отличается от дворовых брехунов. В центре вожак — поджарый хищник, уверенно оглядывающий старожилов. Воры выглядели опасной стаей шакалов, многочисленной, зубастой, но новенькие смотрелись еще более грозно. Волки, готовые загрызть просто ради крови. В воздухе запахало жареным. Приход этих ребят был, явно ожидаем, и представители гильдии убийц, разбойники и прочие тут же выразили свою поддержку новой силе. Встреча этих «королей» помоек походила на светский прием, где дружественные партии вежливо расшаркиваются друг перед другом и бросают косые взгляды на противников. Здесь были те же вожаки, те же крысы, только декорации были мягко говоря побледнее.