Меню высоких отношений

– Да, история, – вздохнув, протянула я. – Говорите, единственный сын… Очень тяжело терять близких.

– Для моего хозяина любая мелочь, напоминающая о сыне, важна и дорога.

– Например, часы, – подсказала я.

– Да, Артему действительно подарили на совершеннолетие часы. И надпись на них выгравирована. Очень дорогие часы. Я не знаю, как точно они называются, – призадумалась Валентина Георгиевна. – Вроде бы имя и фамилия. Имя точно Филипп, а фамилию я не вспомню. Отец купил эти часы в аэропорту, хотел вручить их сыну в день его рождения. Но свое совершеннолетие Артем встретил в колонии, а часы смог надеть лишь тогда, когда вернулся.

– Были часы, – кивнула я головой. – «Патек Филипп».

– Вот видите! Я не вру!

Это я уже поняла.

– Вы за часами пришли?

– Ну почему?! Мой хозяин не хочет непременно вернуть часы, которые когда-то дарил Артему. Он даже не думал, что тот их у себя оставит. Такие натянутые отношения были.

– И все же оставил. Но я не могу вам их вернуть, – сказала я и наткнулась на удивленный взгляд Валентины Георгиевны. – Часы я отдала капитану Ряшину. Вы, вернее отец Артема должен обратиться в полицию, там ему вернут часы. А вот сумку с вещами, я могу вынести хоть сейчас, но при одном условии.

– При каком условии? – насторожилась она.

– Я вам поверила. Ваш хозяин – отец Артема. Но я до сих пор не услышала его имя. Может, назовете его?

– Я не могу вам его назвать.

– Почему?

– Он человек публичный…

– Боится признаться, что его сын сидел?

Валентина Георгиевна выдавила смущенную улыбку. Я продолжила:

– Дело в том, что в сумке с вещами Артема лежит большая сумма денег. Я о ней уже рассказала в полиции. Я не могу отдать сумку с ее содержимым, не узнав имени человека, которому ее передаю.

– Ну что ж, – вздохнула Валентина Георгиевна, поднимаясь, – я пойду. Бог с ними, с вещами, деньгами.

Я жестом показала официанту, что заплачу за кофе, и вызвалась проводить Валентину Георгиевну до дверей, надеясь, что она передумает и назовет имя отца Артема. А если нет, то я могла бы проследить, в какую машину она сядет. Ведь, если рассуждать логично, то человек, который так печется о своем имидже, не пошлет экономку за вещами сына пешком.

Валентина Георгиевна, очевидно, на меня обиделась. Она молча прошла до дверей и даже не обернулась, чтобы попрощаться со мной.

– До свидания, Валентина Георгиевна.

Дверь захлопнулась, но я не сдвинулась с места, намереваясь через стекло посмотреть, к какой машине направится экономка.

– Вика, почему ты стоишь на сквозняке? – услышала я за спиной голос Веры Ивановны. – Воспаление легких хочешь схватить?

«Как некстати сейчас эта ее материнская забота», – с раздражением подумала я.

Я обернулась, поскольку нельзя стоять спиной к начальству.

– Вчера у тебя была температура, а сегодня ты раскрытая стоишь у входной двери! Чем ты думаешь? – накинулась на меня Вера Ивановна.

– Вера Ивановна, я провожала знакомую.

– Домработницу Рыжовых? Откуда ты ее знаешь?

– Домработницу Рыжовых? – растерянно переспросила я.

Мне нужно было время, чтобы усвоить эту информацию.

– Ну да. На самом деле я не знаю, кем она у Рыжовых работает: домработницей, домохозяйкой, экономкой. Но на похоронах Татьяны Павловны, она стояла рядом с Иваном Андреевичем и держала его под руку. Таблетки ему сердечные подсовывала, вероятно, боялась, что он в обморок упадет. Я спросила подругу Татьяны Павловны, кто эта женщина. Родственница? Мне сказали, что она работает в доме Рыжовых. Теперь выходит, что и ты ее знаешь?

– Нет, не так чтобы очень. У нас общие знакомые. Передать кое-что надо было.

– Ну-ну, – Вера Ивановна, удовлетворившись моим ответом, опять переключила свое внимание на мое здоровье: – Вика, умоляю тебя, не стой на сквозняке.

Глава 21

В свете последних новостей у меня в голове все смешалось.

Вот так расклад! Татьяна Павловна должна была родить мужу внука? Кажется, Артему подвернулся удачный случай, чтобы отомстить отцу. Да еще какой!

А может, Артем не подозревал, что Татьяна Павловна приходится ему мачехой? В это трудно поверить. Ее фамилию он знал и, вне сомнения, в паспорт ее заглядывал, чтобы проверить, не однофамилица ли она с его отцом.

«Надо вернуть Рыжову сумку Артема, – твердо решила я. – Как не крути, а десять тысяч долларов принадлежат ему и только ему. Он является наследником и жены, и сына».

Еще вчера я почти не сомневалась в том, что смерть Артема – дело рук Рыжова. Как все складно получалось: за Артемом следил человек Рыжова, который, воспользовавшись моментом, толкнул его под колеса грузовика.

Но сегодня я в курсе того, кто отец Артема. Знал ли Рыжов, что его сын – любовник жены?

Конечно, можно допустить, что Иван Андреевич обо всем знал и не смог простить подлости и предательства по отношению к себе со стороны самых близких ему людей. Со слов Валентины Георгиевны, Иван Андреевич упорно добивался расположения сына. Слишком долго он шел ему навстречу, а тот все время отвергал его любовь и заботу.