Меншиков

В опубликованной генеалогии есть текст, явно нацеленный на подготовку читателя к мысли, что Меншиков не мог похвастаться знатностью ближайших предков. Автор рассуждает, что представители многих «благородных фамилий», оказавшись в плену, причисляли себя «к мещанскому либо крестьянскому сословию, или по неведению своих предков и своего происхождения, или по нужде и бедности, в которую повергло их пленничество». Таким людям довелось хлебнуть горя, «покуда они не получили сведений о своем благородном происхождении или трудолюбием и добрым поведением не вышли из этого состояния и не доказали верными свидетельствами своего дворянского происхождения». Не следует ли понимать признание бедности родителя и необходимость добывать знатность «трудолюбием и добрым поведением» как косвенное признание того, что источником существования Алексашки была торговля пирожками? Не ясен вопрос и о времени смерти матери князя, а также судьбе одной из ее дочерей – Марьи.

Короче, перед нами далекий от совершенства пример фальсификации генеалогии. Во второй половине XVIII столетия в подобных делах настолько поднаторели, что представитель крапивного семени средней квалификации за сходную мзду мог состряпать любую генеалогию и изобрести предков, угодных заказчику. Во времена Меншикова с этой задачей не могли справиться и европейски образованные юристы, несомненно привлеченные светлейшим для выполнения поручения.

Поскольку генеалогия, как и сочинение о жизни и деятельности Александра Даниловича Меншикова, составлялась в окружении князя и не без его ведома, то небезынтересно ознакомиться с тем, какой версии придерживался он сам в описании своего детства и обстоятельств знакомства с царем.

В одном анонимном сочинении, будто бы имевшем хождение среди современников и пересказанном в жизнеописании Меншикова, было написано: «Князь был не единственным на свете человеком, который с низших степеней достиг до высших. Он и сам не скрывал этого, но часто откровенно рассказывал, какую бедность терпел в юности». Это признание, однако, не лишало Меншикова возможности упрямо твердить о своих благородных предках: «Впрочем, он происходил от благородной, хотя и обедневшей фамилии, из которой в прежние века были в России и князья, и теперь милостию государя и долговременными тяжкими, но полезными услугами, достиг сам до высоких почестей, званий и достоинств».

Что касается появления Меншикова при царском дворе, то рассказ о том выглядит не менее респектабельно: будущий князь заставил обратить на себя внимание царя такими привлекательными качествами, как ум и сметливость.

Поначалу Алексашка прибыл устраивать свою судьбу в потешную роту. «Как скоро его светлость явился в эту роту, тотчас был принят его величеством в число солдат (в октябре 1691 года в день рождения Алексея Петровича), потому что он отличался красивою наружностью и счастливой физиономией и в своих речах, возражениях и ответах, равно как и в своих приемах, обнаружил бойкий живой ум, здравый рассудок и добросердечие».

Перечисленные свойства характера позволили Меншикову быстро усвоить экзерциции и превзойти в этом не только своих сверстников, но и более великовозрастных сослуживцев. Царь, кроме того, обратил внимание на опрятность, вежливость и воздержание новобранца и взял его к себе денщиком.[13]

Однажды в архиве нам попался документ, оказавшийся, как потом выяснилось, опубликованным, содержание которого давало вроде бы основание полагать, что удалось сделать маленькое открытие – напасть на след таинственных родителей Александра Даниловича, о которых в источниках, внушающих доверие, нет ни единого слова. Речь идет о письме, создающем иллюзию, что оно написано матерью Меншикова. В самом деле, автор письма, обращаясь к адресату, дважды называет его «сыном», а само послание проникнуто нежностью и материнской заботой о своем чаде. Она желает ему успехов на поле брани и сетует по поводу того, что не получает от него вестей. В письме есть такие строки: «Однакож я молю всегда всещедрого Бога, чтоб намерение ваше над неприятелем Бог исполнил и чтоб ваш страх над неприятелем везде был славен, а нам бы, о том слыша, благодарить Вышнего творца, душею и сердцем радоватца.

За сим, яко сыну моему любезнейшему и милостивому и драгоценному… и добродетельному с нижайшим поздравительным поклонением благословение отсылаю».

Надежды на открытие рассеялись, как только письмо было дочитано до конца. Под ним стояла подпись: «Елена Фадемрехова». Оказалось, что в те годы, когда царь и Меншиков были завсегдатаями Немецкой слободы, Елена Фадемрех, будучи подругой Анны Монс, предоставляла свой дом для свиданий царя с возлюбленной.