Менталист

— «Шведское будущее» — те еще рождественские гномы, — сказал он. — Так уж обязательно впутывать их в это?

— Рождественские гномы? — переспросила Мина. — Странное получилось бы Рождество… Хорошо, Винсент. Спасибо и до скорого.

Она дала отбой. Винсент продолжил сидеть с телефоном в руке, собираясь с духом перед тем, как выйти к Марии. Музыкальная программа, к счастью, закончилась. Теперь ведущий выпуска «Новостей» подводил итоги дня. Винсент посмотрел на мобильный, словно пытаясь еще раз вызвать на дисплее имя Мины, тяжело вздохнул и вышел в гостиную.

— Я все слышала, — сердито сообщила Мария. — Ты занимался сексом по телефону в соседней комнате. Как это омерзительно!

Винсент посмотрел на жену. В голове у него крутилось множество язвительных ответов, но ни один так и не оформился в законченную фразу. И все они в равной степени угрожали окончательно расстроить их супружеские отношения. В конце концов, Винсент ничего не сказал. Только загрустил при мысли о том, до чего они оба дошли.

* * *

Даниэль не выходил из квартиры в Мэрсте сколько это было возможно, но теперь у него закончилась еда. И туалетная бумага. Да и вообще, сколько можно обходиться без свежего воздуха?

Даниэль задержался у зеркала в ванной. Поскольку борода на его лице росла клочками, он предпочитал бриться. И никакой щетины а‐ля Зак Эфрон[18]. Теперь же неаккуратные клочки на щеках становились все более заметны. Волосы, обычно оставлявшие впечатление живописного беспорядка, но на самом деле тщательно уложенные, липли к голове, потому что не мылись без малого неделю. Под белой шевелюрой уже темнели отросшие корни.

В общем, выглядел Даниэль, что и говорить, неважно. Эвелин сказала бы, что он похож на бездомного на последней стадии рака, но ее, к счастью, здесь не было. Она всегда умела наступить на самое больное место. Как же он скучал по ней… Наверное, Эвелин порвала бы с ним, как только увидела бы в таком состоянии. Даниэля не удивило бы, если б от него сейчас плохо пахло.

Весь вопрос в том, что они знают. Известно ли полиции, где он сейчас скрывается? Даниэль стал неосторожен. И он солгал им о Туве. То есть не солгал в прямом смысле, но точно не открыл всей правды. Что, конечно, грозит обернуться против него самого. Он уже второй раз подходил к этой грани и больше не имел права на ошибку.

Даниэль еще раз оглядел себя в зеркале. Для начала неплохо бы одеться — он не настолько спятил, чтобы появиться на людях в кальсонах и майке. Даниэль почти не сомневался, что полицейские набросятся на него сразу, как только он выйдет из квартиры. И будут бить. Или же кто-нибудь позвонит 114–14 и сообщит им его местонахождение. И его фотография, конечно, уже красуется на каждом фонарном столбе, начиная от магазина «Иса», и тому имеются веские причины.

Но факт остается фактом — Даниэль боится отсюда выходить. И дальше страх будет только усиливаться. Он в третий раз оглядел себя в зеркале. Провел ладонью по колючей щетине. На майке жирные пятна. Надо бы позвонить Самиру. Тот, конечно, заехал бы с едой и одеждой. Но с Самиром не все так просто. Он как раз подыскивает помещение, где мог бы сбывать свои мешочки. Юсуфу, владельцу квартиры, вряд ли понравится эта идея.

Нет, Самир — не вариант. Даниэль не разговаривал с Эвелин с тех пор, как сбежал. Но он не хотел терять ее. Ничто на свете не стоило такой жертвы.

Итак, Эвелин решила дело. Даниэль не может и дальше оставаться в положении загнанного зверя. Он должен атаковать. Единственный способ избавиться от чудовища — это убить его. Он позвонит в полицию до того, как они приедут за ним. И ему придется быть очень убедительным, чтобы они забыли о нем надолго. Навсегда — это звучало бы слишком оптимистично…

Даниэль взял визитку, заткнутую за раму зеркала, достал мобильник и набрал номер. Он не сразу разобрал, что она ему сказала, потому что от волнения в голове стоял шум.

— Здравствуйте, — ответил Даниэль. — Вы заезжали ко мне на работу поговорить о Туве… Туве Бенгтсон.

Квибилле, 1982 год

Он решил расположиться на полу — тщательно подметенном, — поэтому риск запачкать чертежи был минимальным. Днями напролет мальчик делал расчеты, чертил и перечерчивал снова — и вот наконец все было готово. Он лег на живот, внимательно вглядываясь в каждую деталь в поисках ошибки. Животных в хлеву давно не было, но дощатый пол все еще пах навозом. Яне находила этот запах отвратительным, поэтому не заходила сюда.

А вот мальчику он нравился. Хлев был его, и ничей больше. С некоторых пор мальчик проводил здесь больше времени, чем в большом доме.

В дверь постучали. На пороге стояла Яне и держалась на ручку двери.

— Можно?

— Тебе здесь как будто не очень нравится?

— Да, но ведь это всего лишь молекулы. Молекулы запаха. Я приучаю себя понимать это именно так. И это возможно, я читала. И еще я хочу знать, как обстоят дела с моей задачкой. Я совсем забыла про нее.

Мальчик достал пластиковую коробочку, поднялся с пола и подошел к сестре. Он несколько дней ломал голову над ее задачей.