Менталист

— …это то, как умерли Агнес, Тува и Роберт, — закончила его фразу Юлия.

Она приблизилась к доске и внимательнее вгляделась в снимки.

— Ящик Тувы пародировал сценическую иллюзию, — продолжал Винсент, — это было ясно с самого начала. Случай Агнес не столь очевиден, но после Роберта никаких сомнений не осталось. Наш преступник — некто, разбирающийся в сценической магии. Достаточно, во всяком случае, чтобы конструировать собственный реквизит, что должно существенно сузить круг подозреваемых.

— То есть мы ищем убийцу-иллюзиониста? — Юлия тряхнула головой. — Кто-нибудь в курсе, знают ли Раск или Даниэль какие-нибудь карточные фокусы?

— Не думаю, что идея с иллюзиями стала для кого-то откровением, — продолжал Винсент. — Но я хотел показать вам еще кое-что…

Он достал черный маркер и написал на доске имена Агнес, Тувы и Роберта, подписав их соответственно цифрами 14, 15 и 14.

— Время на разбитых часах, — заметил Рубен. — Возможное время каждого убийства. И это единственное, что нам нужно знать; я твержу об этом с самого начала.

— Разве? — удивился Педер. — Насколько я помню, твоей версией был скорее любовный треугольник…

Рубен сделал вид, что не расслышал эти слова, и еще раз пригляделся к иллюзионистам на снимках.

— Ох уж мне эти геи…

Педер и Кристер, как по команде, подняли брови, а Юлия громко расхохоталась:

— Ради бога, в каком веке ты живешь? Кто сейчас так говорит? И потом… стыдись, Рубен…

Винсент перенес вес тела с одной ноги на другую. Он будто терял опору, когда аудитория отвлекалась от главного, и именно поэтому отказался выступать перед учениками гимназии. Но, похоже, их умение концентрироваться превосходило в этом плане способности полицейских.

— Так что там с часами, Рубен? — сказал Педер, прикрывая зевок ладонью. — Я тебя перебил…

— Выглядят они, во всяком случае, эффектно, — заметил Кристер, очевидно, имея в виду иллюзионистов в блестящих костюмах.

С последней булкой было давно покончено, и Педер пальцем собирал со стола остатки сахарной пудры. Похоже, ему так и не удалось поспать после их с Винсентом последней встречи.

— Время убийства — вот и всё, что нам нужно знать, — наставительно повторил Рубен. — В принципе во всех трех случаях оно одно и то же. Два совпадения можно списать на случайность, но не три. Или убийца в своих действиях придерживается одной и той же схемы, или же это делают его жертвы. Скорее всего, и то и другое. Так или иначе, все, что нам остается, — выяснить, где жертвы имели обыкновение находиться около двух-трех часов пополудни. Именно там и надо искать убийцу.

Рубен торжествующе заложил руки за голову, как будто только что в одиночку распутал все дело.

— То, что говорит Рубен, является наиболее очевидным выводом, и хорошо, что вы пришли к нему так быстро…

Рубен потянулся, его лицо просияло довольной улыбкой.

— …но этот вывод в корне ошибочный, — закончил Винсент.

Улыбка вмиг слетела с лица Рубена. Жестоко, но что оставалось делать Винсенту? В конце концов, это по милости Рубена он оказался выставленным за дверь в первый раз. Все, что сделал Винсент, — это дал ему лопату, которой Рубен сам выкопал себе яму.

— О’кей, господин менталист. — Теперь полицейский смотрел на него глазами ребенка, только что узнавшего о том, что никаких рождественских гномов не существует. — Так выдайте нам другую версию. Но она должна быть чертовски убедительной.

Вместо ответа Винсент написал две даты под именами соответственно Агнес и Тувы — 13 января и 20 февраля. Под именем Роберта он поставил два вопросительных знака. Потом стер черные цифры, обозначающие время на часах, и тоже переписал их в красном цвете.

— Он хочет, чтобы мы знали время убийства, — сказал Винсент. — Отсюда разбитые часы. Но день и дата для него не менее важны. Именно поэтому он оставлял тела там, где их проще всего обнаружить. Транспортировка была связана с большим риском; тем не менее преступник оставлял трупы в публичных местах, где их находили незамедлительно, прежде чем они успевали разложиться. И всё ради того, чтобы вы знали, в какой именно день произошло убийство.

— Но зачем? — удивился Кристер. — Или он хочет, чтобы его побыстрее поймали?

— В том-то и дело, что он не оставляет очевидных указаний на то, когда ударит в следующий раз. Временны́е отрезки между убийствами очень разнятся. Да и время на часах несколько разное. Так что, думаю, дело здесь в другом.

— Я проверяла, нет ли указаний на какие-либо исторические события, — сказала Мина, — но ничего такого не нашла. Конечно, здесь может быть нечто связанное исключительно с его биографией, с тем, что важно только для него… Но в таком случае почему он старается донести это до нас?

— Я согласен с Миной. — Винсент кивнул. — И поэтому, повторюсь, речь идет о чем-то другом.

Он сделал паузу, давая полицейским возможность полностью сосредоточиться на продолжении доклада. Мина права, это все равно что выступать перед аудиторией. Винсент снова чувствовал себя в своей стихии.

— Полагаю, что дата и время — части некоего сообщения, — сказал он.