Менталист

— Столько радости доставлял нам каждый день этот мальчик, но… со временем мы перестали справляться. Мы не могли держать его под наблюдением круглые сутки, как то требовалось. Несколько раз он уходил из дома, иногда посреди ночи. Вы, наверное, знаете, что Боббана и раньше объявляли в розыск. Поэтому поначалу мы не слишком обеспокоились. Не более, чем обычно в таких случаях, я хочу сказать. И только потом, спустя несколько дней…

Кристер снова потянулся к миске и набрал полную горсть кантуччи. Юлия легонько пнула его ногой под столом. Родители Роберта как будто ничего не заметили.

— Вы были довольны интернатом, в который устроили Роберта?

Вопрос задал Кристер, и Юлия посмотрела на него с недоумением. Похоже, его больше занимало угощение, чем беседа.

— Очень довольны, — с готовностью ответила Йессика. — Роберт прожил там пять… нет, семь лет. Как быстро летит время! Персонал — просто чудо. Мы навещали Роберта каждый день и забирали домой на выходные. И он был весел… Ухожен, любим…

Она всхлипнула, и Томас еще раз сжал ее руку. Вокруг тонкого запястья Йессики болталась тонкая серебряная цепочка с медальоном. Присмотревшись, Юлия увидела потрет Роберта. Йессика заметила ее внимание и подняла руку с медальоном.

— Это его подарок на День матери. Роберт не тратил свое пособие, копил деньги целую неделю. А потом попросил Томаса сходить с ним в магазин и купил это.

— Очень красиво, — похвалила Юлия.

Следующий вопрос всплыл у нее в голове сам собой: дождется ли она когда-нибудь подарка на День матери? Юлия быстро отмахнулась от этой мысли. Слишком мелочными и несущественными казались теперь ее проблемы.

— Мог ли кто-нибудь желать Роберту зла?

— Нет, нет…

Томас решительно затряс головой.

— Все любили Роберта. Я в жизни не встречал ни одного человека, который не был бы им очарован.

— Помнишь тетеньку, которой он разбил окно из рогатки? — Йессика повернулась к мужу и коротко рассмеялась. — Ту, наискосок через двор? В итоге она пригласила его на сок с булочками.

— Я помню.

Томас кивнул, улыбаясь. Потом поднял глаза на Юлию.

— …и еще тысячу похожих историй. Роберт был светом в нашем окошке. Наша радость, да… Он родился инвалидом… точнее, с тем, что мир, по невежеству и недостатку чуткости, считает инвалидностью. Но верьте мне: мир был бы намного чище, если б его населяли только такие, как наш Роберт. Он был само совершенство.

Краем глаза Юлия поймала фотографию Роберта в рамке на полке буфета. Ту же самую, что была в газетах. Она подумала, как отреагировала бы сама, если б у нее родился ребенок с синдромом Дауна. Ей ведь сорок два, не так уж маловероятно… И с каждым годом вероятность только возрастает. Интересно, что сказал бы на это Торкель?

— Роберт был доверчив, — продолжал Томас. — Мог пойти куда угодно и с кем угодно.

Он сделал паузу, прежде чем задать следующий вопрос:

— Вы кого-нибудь подозреваете?

Юлия кивнула.

— Убийцу-рецидивиста. Мы его ищем.

— Вы… вы должны обещать нам, что поймаете его, — тихо добавил Томас. — Иначе… иначе как мне жить после всего этого?

Юлия поднялась. Она еще не знала, что скажет. Столько раз уже от нее требовали этой клятвы. Клятвы возмездия. Искупления. Исправления через наказание. Но нельзя давать обещаний, не будучи уверенной, что сможешь их сдержать. Юлия поставила в мойку кофейную чашку и только собиралась открыть рот, чтобы ответить, как ее опередил Кристер.

— К сожалению, мы не можем ничего обещать, — сказал он. — Кроме разве того, что сделаем все возможное. Роберт был замечательным мальчиком, теперь он самое светлое ваше воспоминание. Не позволяйте же никому забрать его у вас.

Юлия с удивлением посмотрела на коллегу. И это тот самый Кристер, который всегда считал жизнь юдолью скорби, а смерть — освобождением? Неудивительно, что на выходе она принюхалась к его дыханию.

Когда полицейские ушли, Йессика и Томас все еще сидели за столом на кухне и держались за руки. И это было последнее, что видела Юлия, закрывая за собой дверь.

Квибилле, 1982 год

Яне отыскала маму на самом краю лужайки, возле леса. Мама сидела в тени и вычищала участок от сорняков. Яне могла бы спросить, какой смысл бороться с одуванчиками на самой границе леса, но она знала, что этот разговор ни к чему не приведет.

— Как продвигается работа? — Яне присела на корточки рядом с мамой.

Мама продолжала корчевать одуванчики по идеально прямой линии.

— Ты уверена, что это нужно?

— Нет, но должно же у меня быть хоть какое-то дело, — ответила мама. — Кстати, ты не видела брата?

— Укатил на велике с тремя девицами, — отмахнулась Яне и сорвала лист одуванчика. — Оттягиваются теперь где-нибудь.

— Яне! — с ужасом воскликнула мама. — Какие девицы? Им же всего по семь лет. И зовут их Малла, Йесси и Лотта. Ты должна радоваться, что у брата есть хоть какие-то друзья.

— Скорее я этому удивляюсь.

Яне посмотрела на лист и осторожно его надкусила.

— Ты ведь знаешь, что они съедобны, — сказала она, — одуванчики, я имею в виду. Так, может, не стоит с ними бороться?

— С какой стати мне есть одуванчики? — Мама утерла пот со лба, оставив грязную полоску над бровями.