Менталист

Красивый подъезд. Высокие потолки, пол выложен черной и желтой плиткой в шахматном порядке. Белые стены.

Кристер следовал за Юлией мрачной тенью. Всю дорогу до квартиры в Васастане он пытался выяснить, почему взяли именно его. Совсем как ребенок. Юлии хотелось ответить «потому что», но она воздержалась. В конце концов, она — начальница, а это кое к чему обязывает. Юлия успела достать мобильник, прежде чем дверь открылась.

Юнас Раск объявлен в розыск. Проверялись старые адреса, и она в любой момент ожидала сообщения о его локализации. Если Раска найдут, необходимость в пресс-конференции отпадет.

Далеко не сразу за дверью послышались шаги, и на пороге возникла женщина.

— Входите. — Она отступила в сторону, пропуская гостей.

Их ждали. Кристер и Юлия вошли в прихожую.

Квартира мечты — именно в такой она хотела бы жить. Когда-то они с Торкелем предпочли городской квартире дом постройки рубежа веков, но теперь Юлия не была уверена в правильности этого выбора. Отчасти потому, что после пяти лет брака играть в садике за домом было по-прежнему некому.

— Хотите кофе?

Мама Роберта сохраняла отстраненно-вежливый тон, но красные круги под глазами выдавали ее горе. На кухне стоял седой мужчина в джинсах и белой рубашке, тоже видный и как будто старше жены. Несмотря ни на что, они смотрелись красивой парой.

— Кофе? С удовольствием, — ответила Юлия, и Кристер тоже кивнул.

— Томас. — Мужчина протянул правую руку поочередно Юлии и Кристеру.

— Простите, я Йессика, — представилась хозяйка, хлопотавшая возле фыркающей кофемашины.

То, что кажется естественным, забывается в первую очередь — элементарные правила вежливости.

Томас тяжело опустился за большой деревянный стол возле окна и жестом пригласил гостей последовать его примеру. Он пребывал в некоторой растерянности, судя по выражению лица. Как будто все это был сон, в пространстве которого Томас не ориентировался, не различая внутреннего и внешнего, верха и низа. Примерно так выглядели почти все родственники жертв, с которыми доводилось беседовать Юлии за годы работы в полиции.

— Спасибо, — Кристер принял от Йессики чашку кофе.

На поверхности молочной пены был нарисован дубовый лист. Кристер вопросительно взглянул на Юлию. Это был не обычный кофе, каким люди угощают визитеров из полиции.

— У нас магазин деликатесов на первом этаже, — сказала Йессика, подавая чашку Юлии. — Вы, наверное, видели.

Юлия кивнула. Она действительно останавливалась перед витриной. Поедала глазами огромные куски ветчины, свисавшие на шнурах. Пата негра. Прошутто. Бреазола. Огромный диск пармезана, возвышавшийся над множеством других — козьих, голубых, бри… Названия некоторых сыров Юлия не знала, но одного взгляда на них было достаточно, чтобы рот наполнился слюной.

— Это по моей линии, — сказал Томас.

Йессика поставила перед Юлией чашку кофе — с сердцем на поверхности молочной пены.

— Сырами занимались дедушка и прадедушка Томаса, — пояснила она. — Он — четвертое поколение сырной династии.

Себе хозяева ничего не налили. Судя по впалым щекам, они почти ничего не ели и не пили вот уже много дней.

— Кантуччи. — Томас кивнул, подвигая гостям миску.

Юлия любила эти итальянские миндальные сухарики, но не хрустеть же ими во время беседы… Она отказалась. Кристер хватанул сразу три штуки и скорчил недоумевающую мину в ответ на раздраженный взгляд Юлии.

— Так это правда? — спросил Томас дрогнувшим голосом.

— Что вы имеете в виду? — не поняла Юлия, хотя уже догадывалась о сути вопроса.

Она собралась с силами. Попыталась думать о чем-нибудь другом, только не о мальчике с широкой улыбкой на витрине каждого магазина, на каждой бензозаправке и каждом киоске на протяжении нескольких недель.

— Что он… был не целый, когда его нашли.

Дома, в саду, только что распустились цветы. И детская кроватка, которую Торкель смастерил своими руками, до сих пор стояла пустая. У Юлии продолжалась депрессия — следствие гормонотерапии и снижения уровня эстрогена.

Кристер все еще хрустел сухариками, а за открытым окном, на большом дереве во внутреннем дворе кричала ворона.

— Это правда.

Юлия заставила себя ответить — и увидела, как сразу сникла Йессика.

— И теперь вы хотите поведать об этом всему миру.

— Только с вашего разрешения. Мы уважаем память Роберта, и…

— Делайте что хотите, только найдите того, кто это сделал, — перебила Йессика ледяным тоном.

Юлия даже вздрогнула от такой внезапной перемены и замолчала.

— Расскажите о Роберте, — попросила она спустя некоторое время.

Лицо Йессики просветлело. Она бросила быстрый взгляд на мужа.

— Роберт появился у нас не сразу, спустя несколько лет после свадьбы — наше маленькое чудо… Мне было двадцать пять лет.

Она протянула мужу руку, которую тот взял в обе свои, крепко и одновременно нежно. За окном снова каркнула ворона.

— Боббан был самой доброй, невинной и любящей душой, которая когда-либо воплощалась на этой Земле…

Голос Томаса дрогнул, но он взял себя в руки и продолжил: