Менталисты и тайная канцелярия. Лето без милосердия

    – Фенно-Дераль? Серьёзно?! Никогда бы не подумала. Хотя ей подходит, почему бы и нет. Он такой суровый и весь в работе, его боится половина столицы, – Женя мечтательно прищурилась, подумав вдруг, что все это можно сказать и о Варрене. – Надо же, оказывается, у нас с твоей тётушкой схожие вкусы.

    – Ой! Она едет! – за оградой мягко проплыла карета с гербом фор Гронтешей на дверце, Сильвия вскочила и принялась отряхивать и расправлять платье. Женя встала:

    – Не бойся, нас оттуда не видно, розы прикрывают. Но ты права, лучше пойти встретить.

    – Может, письмо? От Рени или отца, – Сильвия вздохнула. – Тётушка ведь обещала забрать меня вечером, ещё рано.

    Женя стряхнула с её юбки прилипшие травинки.

    – Что гадать, сейчас узнаем. Пойдём.

    Лили-Унна фор Гронтеш и впрямь не стала бы забирать племянницу раньше обещанного. Она всей душой одобряла, что Сильвия проводит время с будущей мачехой и «сестрицей Джегейль», считая, что те хорошо влияют на взбалмошную «несносную девчонку». К тому же Эбигейль фор Циррент куда легче ввела бы в общество свою будущую падчерицу, чем Лили-Унна, почти всю жизнь безвылазно просидевшая в родовом замке. Хотя в общество Сильви не рвалась, заявив с достойной отца-адмирала твёрдостью:

    – Мой первый бал будет тот, на котором я смогу танцевать с принцем Ларком!

    Обе тётушки тогда рассмеялись, а Женя, обняв упрямо вскинувшую подбородок девочку, сказала:

    – И очень даже правильно! Что за спешка? Пусть дождётся приличных кавалеров.

    Пока же Сильвия ждала не кавалеров, а писем от отца и брата, и Женя старалась не касаться лишний раз этой темы.

    – Тётя, письмо? – выпалила девочка, едва войдя в гостиную.

    – От Реннара, – Лили-Унна протянула свёрнутый плотный лист. – Читай, дорогая, это твоё.

    – Здравствуй, сестрёнка! – Сильви, простая душа, и не подумала скрывать написанное, начала читать вслух, да ещё и с выражением, как в школе на уроке. – Со мной все благополучно и даже, я бы сказал, скучно. В то время как на юге жарко и столько возможностей отличиться, у нас здесь изо дня в день одно и то же, и я, пожалуй, скоро покроюсь плесенью. Надеюсь, ты не скучаешь в столице, как я здесь, а то с тётушки станется закрыть тебя в доме, чтобы не набралась дурного от столичных вертихвосток, – Сильвия подняла голову от письма, с улыбкой взглянула на обеих тётушек и сказала: – Рени бывает такой смешной, правда? – И продолжила: – Хочу думать, что я ещё успею совершить в этой войне что-нибудь более героическое, чем мои нынешние заботы, пусть они сто раз нужны и даже необходимы. Право же, мне стыдно будет гордиться работой в тылу, в то время как все мои друзья сражаются. Очень по тебе скучаю, напиши, чем ты занимаешься, как проводишь время, не присмотрела ли ещё жениха. С любовью, твой братец Рени.

    «Вот уж точно, юноша бледный со взором горящим», – подумала Женя, но вслух говорить не стала: Сильви всей душой любила своего «братца Рени», а сейчас ещё и скучала, насмешки будут совсем не ко времени.

    – Интересно, что у него за скучные заботы, – Лили-Унна поджала губы. – Мог бы и подробней написать.

    Женя мягко обняла Сильвию, которая, кажется, тоже хотела бы письмо подлиннее:

    – Если не написал подробно, значит, не тoлько «нужные и необходимые», но и секретные. Может даже, поважней тех самых подвигов, которые он так рвётся совершать. Вряд ли твоего брата послали бы заниматься ерундой, верно, Сильви?

ГЛАВА 2, в которой Реннар фoр Гронтеш наконец-то отправляется на войну

    Реннар фор Гронтеш знал, что делает нужное, даже необходимое для короны дело. Понимал, что именно его труды и заботы могут принести победу в войне. И все же тосковал. Не хватало опасности и азарта боя, напряжённых часов до сражения, когда выверялось до тонкости, все ли готово и учтено, и разнузданных, пьяных ночей после победы. Друзей не хватало! На его воздушной верфи тоже собрались неплохие люди, и со многими он приятельствовал, но месяц-другой знакомства, даже испытанного общим делом, все равно не сравнить с дружбой, скреплённой боями.