Ментальность в зеркале языка

5) Подвал. С совестью также ассоциируется некое углубление, своего рода подвал внутри человека, куда он может спуститься и там услышать голос, крик совести, именно там он может разговаривать с ней. Именно внутри человека, подобно органу, находится болезненная, уязвленная совесть, совесть, потерявшая покой, совесть затвердевшая, то есть утратившая признаки жизни. Важно отметить, что французская совесть, по нашим данным, не может мучить человека, не может выступать активно по отношению к нему, а только может быть мучима, страдать в результате его действий.

Иначе говоря, мы видим, что французское сознание «решило» проблему совести, нашло способы адаптировать это в чем-то неудобное изобретение христианской морали.

Подобное положение дел всецело вписывается в картину, о которой мы говорили ранее: активность, социализированность, прагматичность в некоторой степени взяли верх над христианской идеей ответственности человека перед Богом за свои деяния; более органичной оказалась идея социальной ответственности за свое благополучие, ответственности за свои действия с точки зрения их практической целесообразности, а не с точки зрения абстрактного блага. Очевидно, что античные системные мировоззренческие установки в том, что касается понятия совести, оказались сильнее христианских, человек нашел выход из ситуации, в которую его поставила христианская идеология, хотя это в конечном счете не помешало ему разделять христианство на уровне ритуала и социально адекватного поведения. Своего рода конформизм, свойственный и французской совести, объясняет эффективность этой мировоззренческой системы, умеющей примирить непримиримое и остаться в выигрыше, во всяком случае, в той сфере, которая имеет дело с результативностью действий.

Говоря о французском представлении об уме, мы решили все же поставить в центр этой группы французское понятие esprit, несмотря на то, что оно обозначает одновременно рациональное и духовное начала в человеке. Это понятие удачно совместило и античные, и христианские образные и философские установки. Развитие значения этого понятия демонстрирует ряд значимых тенденций в концептуализации взаимоотношений эмоционального и рационального во французском языке и менталитете.

Французское esprit (n. m.) в конце X века пришло в старофранцузский язык из латыни – spiritus, spiritum (DE). Современная орфография этого слова установилась лишь с XVI века. В классической латыни spiritus означало «дыхание, воздух», откуда позже появились значения «эманация, запах», а также «вдохновение». Как и греческое pneuma, spiritus обозначает также «божественное дыхание, дух», «божественную нематериальную сущность», откуда возникли душа и личность (personne). В христианской латыни spitims приобретает значение «менталитет (склад ума)», «намерение», «принципы моральной жизни», «ум» (intelligence), нематериальное существо (дух, ангел, демон, призрак, Святой Дух) и, по метонимии – «человек, у которого хороший или плохой esprit» (мы оставляем в толковании французское слово, поскольку русский язык и русское языковое сознание не позволяют нам с точностью определить, о чем именно – об уме или душе – идет речь; русский менталитет противопоставляет ум и душу; для французского менталитета такой оппозиции либо вовсе не существует, либо она присутствует в неяркой форме) (NDEF), Латинский spiritus произошел от глагола spirere – дуть, дышать, источать запах, и в переносном смысле – быть вдохновленным. Такой глагол существует только в латинском языке.

Esprit зафиксировано в конце X века со множеством значений: суть нетелесной жизни человека, душа, основа телесной жизни, душа покойного, призрак. В XII веке у слова вновь появляются латинские значения дыхание, ветер, воздух, которые затем исчезли, а также в церковном словаре – дыхание, посланное Богом, и более широко – основа психической жизни, сознание (coscience), или совесть. Также в XII веке esprit начинает обозначать и основу интеллектуальной жизни человека, ум, противопоставленный объекту мысли. Из этого значения происходят выражения ouvrage d’esprit – произведение литературы (уст.) – и, с пейоративным оттенком – vue de I’esprit, то есть видение, опирающееся не на реальность, а на воображение. Отсюда также произошли и выражения présence d’esprit, avoir de l’esprit comme quatre, jusqu au bout des doigts etc (DHLF).