Мера Любви

Однако новоиспеченный граф Пембрук мог быть и неожиданно серьезным; голос его звучал проникновенно, особенно, когда речь заходила о Крестовых походах. Де Марешаль уже побывал в Святой Земле, во исполнение обещания, торжественно данного им находящемуся при смерти беспутному Генриху Молодому.

— После потери Иерусалима на рынки Египта и Сирии потянулись рабы-христиане — длинными, просто нескончаемыми вереницами. Семьи разлучают, детей отбирают у матерей, больше всего, конечно, ценятся молодые юноши и девушки, только стариков отпускают на все четыре стороны, они никому не нужны и о них некому позаботиться, — рассказывал де Марешаль. — У попавших в плен нет денег, чтобы выкупить себя на волю, так как за мужчину требуют целых десять базантов, а это примерно дюжина наших золотых, за женщину надо платить пять, за ребенка — один базант. Наших там слишком мало, чтобы отбивать захваченных христиан силой. Кто может — бежит на побережье, и эти неприкаянные беженцы с каждым днем все прибывают и прибывают, по мере того, как наши крепости сдаются одна за другой. Мы потеряли Шатонеф, Сафед, Бовуар, Бофор, мы отступаем, и конца этому не видно, впереди — только море. Этот проклятый Саладин празднует победу. Маргат держат госпитальеры, равно как и Крак де Шевалье, тамплиеры удерживают Тортосу, но это похоже на тонущие обломки, чудом уцелевшие от кораблекрушения, надолго ли? Рыцарей-монахов в плен вообще не берут, сразу убивают без всякой милости, сколько бы их ни захватили, и мы безвозвратно теряем лучших своих бойцов, теряем и нашу надежду. В Палестине настали тяжелые времена, хотя, конечно, когда там было легко… Но все в руках Божиих, возможно, в Иерусалимской земле скоро никаких христиан вовсе не останется, даже греков, а может быть… может быть Ричарду с Филиппом удастся помочь несчастным, терпящим бедствие. Там, насколько я слышал, Ги де Лузиньян осаждает с горсткой своих людей Акру, а Саладин осаждает Лузиньяна. Ей Богу, самое время идти ему на помощь.

Рассказы де Марешаля производили гнетущее впечатление. Равно и Джованни, и де Бельвар не могли равнодушно слушать о страданиях других людей. Вздумай де Марешаль высокопарно призывать их на подвиги, их души остались бы нетронутыми, но он просто, даже бесхитростно передавал то, что видел и что знал, и они не могли оставаться безучастными. Перед внутренним взором Джованни с пугающей ясностью предстали картины жестоких страданий: надрывающиеся от плача младенцы, вырываемые из рук родителей, поруганные девушки, которых некому защитить, падающие от голода и изнеможения в придорожную пыль старики, хрипящие в предсмертной агонии плененные рыцари, которых режут, как скот на бойне. Такое тяжкое бремя отзывчивое сознание. Он обратился к своему любимому Гийому, в поисках защиты от мрачных призраков, и обрел в нем решимость броситься на помощь страждущим, вытаскивать людские жертвы из-под обломков Иерусалимского королевства, спасать всех, кого еще только можно спасти, пусть с риском для собственной жизни. Де Бельвар имел возможности: деньги — выкупать христиан, оружие и людей — сражаться за христиан. Он сказал Джованни то, что думал обо всем этом, и обрадовался, насколько его милый оказался с ним единодушен.

Они решили пойти в Крестовый поход, совсем не думая об индульгенциях, которые сулили за участие в нем. Они не сделались наемниками, ожидающими награды за свою службу. Они повиновались общему стремлению счастливцев, обретших любовь, бескорыстному стремлению облагодетельствовать по возможности и других людей, уделяя любому и каждому нуждающемуся от собственного избытка.

А по дороге в Палестину де Бельвару с Джованни ничто не мешало заехать в Рим — уладить дела в папской Курии.

ГЛАВА XLIX О непредвиденном препятствии

К Крестовому походу необходимо было основательно подготовиться, поэтому прошла зима, время в любом случае не судоходное, следом за нею минул март, и только тогда, отпраздновав в Честере Пасху, пришедшуюся в том году — первом году царствования короля Ричарда на апрельские календы, де Бельвар и Джованни отправились в Дувр, чтобы нанять там корабль для себя и графских воинов, и переправиться через Ла-Манш. На побережье остановились в большом королевском замке Дувр, откуда легко было распоряжаться погрузкой.

Все доки и пристани Англии переполняли строящиеся, либо уже готовые корабли: собирался к отплытию огромный королевский флот.