Мера прощения

Банкует моторист Остапенко. Он разливает самогон из пластмассовой белой канистры, плеская на скатерть. Одним наливает больше, другим – меньше, но никто не обижается. Кому мало, выпивает и снова протягивает свою посудину. И серо-желтое пятно на скатерти становится все шире, обещая добраться до меня. Поят и Бациллу. Кобель, вылакав из блюдца грамм сто, бегал по каюте, тявкая задорно, словно щенок, и грыз ножки стульев. Какая животина не заведется на судне, обязательно из нее алкоголика сделают. Только кошки умудряются избежать этой участи. По-видимому, из-за врожденной чистоплотности.

Заметив, как сморщилась камбузница, клюнув самогонки, я поинтересовался:

– Невкусный?

Самогон, действительно, паршивый, отдает мылом. Наверное, дрожжей слишком много кинули.

– Противный, – ответила Валентина, скривив тонкие губы. – А вам нравится?

– Не сказал бы. Но чего не сделаешь ради... – я смотрю на нее заигрывающе, – Нового года.

Она довольно улыбнулась. Я не сомневался, что мой интерес не останется без внимания, еще не встречал женщину, даже влюбленную в другого, которая отказалась бы построить глазки.

– И как? – спрашивает она.

– Что? – переспрашиваю я, потому что вдруг понял, из-за чего не нравится мне камбузница.

Как-то, когда учился в школе, привел я домой свое новое увлечение. Мама оглядела мою подружку и, когда она ушла, посоветовал: «Бойся маленьких женщин с тонкими губами». Мама не смогла объяснить, на чем основана ее неприязнь к таким женщинам, ссылалась на завет своей матери, но слова ее запали мне в душу, с тех пор среди моих любовниц не было тонкогубых малышек.

– Новый год, – объясняет Валентина.

– А-а... – я стучу пальцами себе по лбу, изображая раскаяние в тупости. – Ничего!

Надо бы уточнить, ничего хорошего или ничего плохого, но пусть выбирает сама. По счастливой улыбке догадываюсь, что выбрала она второй вариант.

– А как же?.. – Она показывает глазами на Раису.

– Нельзя же целый рейс отмечать одно и то же! – сказал я.

Сказал вполне искренне, хотя предпочел бы праздновать какую-нибудь другую женщину, а не Валентину. Не отказался бы с Ниной. Хорошо, что ее нет здесь, а то бы у меня язык не повернулся говорить комплименты камбузнице.

– Все вы, мужчины...

– ...кобели? – подсказываю я.

Она хихикает коротко и визгливо, будто я пощекотал ее холодными пальцами. Самое сильное испытание артистических способностей – восхищенно слушать подобные звуки, которые смехом назвать трудно. Артист я хороший, даже теща верит, что нравится мне.

– Ну, не все, – благожелательно отделяет Валентина меня от кобелей.

– А это хорошо – быть не таким, как все? – спрашиваю шутливо.

– Да, – серьезно отвечает она и поворачивает голову вправо, где должен сидеть второй помощник – образец посредственности, но вспоминает, что он на вахте. Уголки губ камбузницы опустились, а под глазами я замечаю тщательно припудренные полукружья, наверное, последствие ночного скандала. Бедный второй помощник: у него нет житейски мудрой мамы.

Я перевожу разговор в другое русло, рассказываю анекдоты. Сначала «тонкие», потом все толще и толще и, когда, наконец-то, слышу смех, довольно противный, отмечаю про себя, что с юмором у Валентины плоховато, но состояние не критическое. Дальше говорю всякую чепуху. Женщинам важно не что говоришь, а как при этом на них смотришь. Смотрел я, видимо, так, как хотел, потому что Раиса дернула меня за рукав.

– Что? – повернулся к ней.

– Голова разболелась, – ответила Рая. – Может, пойдем?

– Посидим еще, – сказал я и, чтобы подуспокоить ее ревность, с жадностью посмотрел на канистру. – Выпей, полегчает.

– Не помогает.

– Ну, сходи выпей цитрамона, у меня в аптечке есть.

– Если пойду, то не вернусь, – произносит она и вдруг переходит на рассерженный шепот: – Чего здесь сидеть – среди пьяных мужиков?!

– Ты со мной, – ответил я. – Валя вон одна – и ничего.

– Ну, эта где хочешь будет сидеть, лишь бы вокруг нее вились!.. Ты идешь?!

Терпеть не могу ультиматумов. Не верит, что меня только выпивка интересует, тем хуже для нее.

– Посижу еще.

Кое-чему научил Раису хвост временных мужей – покидает капитанскую каюту без лишнего шума, даже дверью не стукнула по стулу Фантомаса. Валентина проводила ее взглядом победительницы. Как мало надо женщинам для счастья!