Читаем Мераб Мамардашвили: топология мысли полностью

Ощущение потери ориентира возникает тогда, когда теряешь главную внутреннюю опору – смысл поиска. А мы что ищем? А если мы ищем не что-то, а кого-то? А если я ищу на самом деле себя, то может мне и не надо уже идти никуда? Может, надо бы сесть на пенёчек и подумать – где ты и зачем ты? В этом вообще-то и состоит весь пафос разговоров М. К. Но мы-то ещё поставили перед собой и сугубо профессиональную цель. Нам мало было мировоззренческих посылов, коих в достатке на лекциях М. К., поскольку все они фактически были предназначены для непрофессионалов. Либо для студентов ВГИКа, либо для студентов Тбилисского университета… Перед ними М. К. сознательно не выстраивал никакого профессионального дискурса. Но мы-то ещё вознамерились как-то осуществить рефлексию его работы, его кухни мысли, и сделать методологическую вытяжку, понять, что значит и как выстраивать личностную навигацию и какую роль в ней играет философский опыт высказывания или художественный опыт творения. В любом случае, понять – какую роль играет в навигации и поиске человеком своего места произведение как духовный инструмент? Мы много чего уже вроде бы поняли и зафиксировали. И лекция уже 23-я. И страниц уже скоро почти 600. Что дальше? Дальше также? Может, сделать паузу и разобраться с самим собой и оставить в покое М. К.? Или всё же собраться и дослушать? Хотя мне-то профессор не будет ставить «зачёт» или «не зачёт». Мы здесь такие странные, удалённые физически, но приближенные собеседники. Странно, правда? Это же был спецкурс профессора для студентов. Он стоял у них в расписании. По нему профессор, наверное, должен был поставить зачёт в зачётках студентов. Забавно… Зачёт или незачёт по топологии пути… Ты сдал зачёт по Прусту? Всё равно, что сдать зачёт по своей жизни. Но почему это слышится абсурдно, а, скажем, то, что делается каждый год с тысячами студентов, сдающих (не сдающих) зачет по Аристотелю, Платону, Ницше? Это что, не абсурд?

Но можно минимизировать абсурд, если договориться. Ведь у студента договор с преподавателем. Хочешь быть грамотным спецом по античности? Тогда надо для начала просто знать тексты. Прочитал, прокомментировал – получил зачёт.

Да, пусть так. Но это происходит в сугубо учебной ситуации учения-обучения, в ситуации освоения студентами некоторого количества текстов, образцов, навыков. Но здесь же мы имеем дело в принципе с внеучебной ситуацией. М. К. вышибал слушателя из учебной ситуации и выстраивал иной тип коммуникации, не учитель – ученик, а собеседник – собеседник, хотя и находился с ними в аудитории университета. Многие такую ситуации не выдерживали. Но он никогда не читал учебных лекций. Он не читал студентам лекции про то, кто что написал, какие тексты, что надо законспектировать. Он публично размышлял про сквозные философские темы. Скажем, лекции во ВГИКе о современной европейской философии вовсе не похожи на привычные учебные лекции, в которых бы излагались основы того или иного учения. Здесь М. К. обсуждает, например, проблему феномена как сквозную проблему современной философии, а не излагает учение Э. Гуссерля.

Здесь также. М. К. не обязан был рассказывать про поэтику романа или философские взгляды М. Пруста. Да и мы к нему пришли не за этим. А если не за этим, то, пардон, что нас держит? Что меня держит идти, медленно, шаг за шагом, за ним, вести журнал наблюдений, следить за его витиеватым и не спешным разговором-рассуждением, конца которому нет и быть не может? Наверное, я сам. Я дал себе слово дойти до конца, до последнего слова на последней 36-й лекции. А дальше, даже если дальше будет многоточие, мы его и поставим. Но мы пройдём кусок жизни со всегда интересным для нас собеседником.

В общем, передохнули? Перемена закончилась. Идём дальше.

Вокабулы, духовные эквиваленты…

Вернёмся в аудиторию. Итак, акт созидания ценности делает возможной эту ценность, акт любви делает возможной эту любовь. Назовём, говорит М. К., это создание «потенцированием возможности», то есть возможностью того, чтобы случилось нечто. Такое движение делает возможным саму способность человека держать время, или терпеть [ПТП 2014: 590]. Что это значит?

Размерность такого возможностного бытия, в котором ценность рождается после акта, такая размерность такого мира неизмеримо больше, нежели размерность нашего повседневного последовательного существования, мира наших минутных переживаний и реакций. Наше реактивное существо требует немедленной реакции, «сразу же», здесь и теперь. А размерность мира актов устроена по-другому. Она требует терпения и даёт силу терпению, не требуя реакции сразу же. Потому чистое чувство и чистая мысль вечны. Они не требуют сиюминутной реакции – Хвать! Потому что не предполагают потребления и уничтожения. Реактивность требует потребления – взять! Акт же поступка не требует того, чтобы брать, а предполагает быть.

Перейти на страницу:

Похожие книги

100 великих гениев
100 великих гениев

Существует много определений гениальности. Например, Ньютон полагал, что гениальность – это терпение мысли, сосредоточенной в известном направлении. Гёте считал, что отличительная черта гениальности – умение духа распознать, что ему на пользу. Кант говорил, что гениальность – это талант изобретения того, чему нельзя научиться. То есть гению дано открыть нечто неведомое. Автор книги Р.К. Баландин попытался дать свое определение гениальности и составить свой рассказ о наиболее прославленных гениях человечества.Принцип классификации в книге простой – персоналии располагаются по роду занятий (особо выделены универсальные гении). Автор рассматривает достижения великих созидателей, прежде всего, в сфере религии, философии, искусства, литературы и науки, то есть в тех областях духа, где наиболее полно проявились их творческие способности. Раздел «Неведомый гений» призван показать, как много замечательных творцов остаются безымянными и как мало нам известно о них.

Рудольф Константинович Баландин

Биографии и Мемуары
100 знаменитых людей Украины
100 знаменитых людей Украины

Украина дала миру немало ярких и интересных личностей. И сто героев этой книги – лишь малая толика из их числа. Авторы старались представить в ней наиболее видные фигуры прошлого и современности, которые своими трудами и талантом прославили страну, повлияли на ход ее истории. Поэтому рядом с жизнеописаниями тех, кто издавна считался символом украинской нации (Б. Хмельницкого, Т. Шевченко, Л. Украинки, И. Франко, М. Грушевского и многих других), здесь соседствуют очерки о тех, кто долгое время оставался изгоем для своей страны (И. Мазепа, С. Петлюра, В. Винниченко, Н. Махно, С. Бандера). В книге помещены и биографии героев политического небосклона, участников «оранжевой» революции – В. Ющенко, Ю. Тимошенко, А. Литвина, П. Порошенко и других – тех, кто сегодня является визитной карточкой Украины в мире.

Валентина Марковна Скляренко , Оксана Юрьевна Очкурова , Татьяна Н. Харченко

Биографии и Мемуары