Мераб Мамардашвили: топология мысли

Не знаю, как у М. К. организовано чувствилище. Но я красивую женщину, её эротизм, чувствую сразу. И гения тоже. Вот он входит в помещение и от него веет мощной энергией. И ты подключаешься к ней, готов питаться от неё бесконечно. И независимо от того, понимаешь ли ты то, что он говорит, или нет. Но тебе хочется общаться, слушать, смотреть, внимать, вникать. Так у меня было при встречах с Г. П. Щедровицким. Вот с А. М. Пятигорским было по-другому. Талантлив, умён, тонок, глубок, резок, оригинален, эпатажен. Но не гений!

Итак, показывает М. К., нужно нырнуть в себя, то есть увидеть себя со стороны, увидеть другого себя. Нырнуть в себя означает прежде всего избавляться от своего привычного «Я», теплого, любимого, но мешающего видеть это «Я» как Другого, разрушать его, открывать себе глаза [ПТП 2014: 670]. Это же говорил и Данте в путешествии: надо расставаться с собой, «не расставшись с собой, ты до горы не дойдешь, нельзя взойти на гору, взяв в дорогу самого себя как любимого, ценного, лелеемого, охраняемого, то есть как приобретенного» [ПТП 2014: 670]. М. К. резюмирует: «наше достоинство, по отношению к которому мы предельно скупы – это мы сами» [ПТП 2014: 670].

Надо уничтожать себя ветхого, привычного, а потому любимого, к которому мы привыкли. Мы этого не любим и не умеем делать, потому что боимся оторваться от него. Потому и идём на сделку с Богом, льстя ему, ведём расчеты в вопросах веры и поступка.

Возвращаемся к И. Канту, к моральной безусловной вере. Я потому и иду на уступки и сделки, ищу компромисса с Богом, потому что не хочу, страшусь расставаться с собой любимым, привычным. Я с ним сросся, с этим эгоистическим Я. Но только такое разрушение этого ветхого, слабого, привычного «Я» открывает мне видение Другого: только разрушение эгоистического «Я», то есть предметов нашей скупости и жадности, может раскрыть «пространство движения по сингулярным точкам» [ПТП 2014: 671].

Удивительное дело, выводы какие-то сверх простые и банальные. Но до них – сложное и запутанное движение. Выводы просты и даже примитивны: поступай сам, от тебя всё зависит. Христос в тебе, вера – только твоя. А до этих выводов – сложные витиеватые траектории рассуждений. А выводы – все те же, что и были давно сказаны у Христа, у того же Канта про принцип личного законодательства и нравственный закон внутри нас. Да, пожалуй, это правда. В выводах мир банален. И эта банальность заключается всего-навсего в утверждении, что небо голубое, и что солнце встаёт каждое утро. Но эта банальность во много раз отягощает смысл моего усилия. Ведь такая банальность создаёт у меня иллюзию, что мир мне дан и не стоит затрачивать никаких усилий. Он же мне дан. И всегда дан. Во мне рождается иллюзия, что и я всегда уже дан, приготовлен и почти бессмертен. Ведь феномена личного усилия в природе нет. Всё идёт своим чередом. Реки текут. Деревья растут. Облака плывут. Солнце светит. И мир уже кажется весь моим. И всё хорошо…

Разрушение своего любимого, приготовленного «Я» есть условие видения других точек активности в пространстве духовной жизни. Только тогда я начинаю видеть и слышать Иное, у меня открываются новые органы видения. А потому я боюсь в себе убить привычное Я, потому что я лишаюсь привычной опоры. Она приучает меня видеть себя с удобной стороны, я с этой стороны себя жалею, потакаю себе, подкармливаю. М. К. ссылается на М. Пруста: «<…> в ходе нашей жизни наш эгоизм всегда видит перед собой цели, ценные для нашего “Я”, <…> но никогда не смотрит на само это “Я”», со стороны, как на Другого, достойного преображения, со стороны [ПТП 2014: 672]. М. К. часто прибегает к своим версиям перевода. В другом переводе в издании романа М. Пруста высказывание выглядит несколько иначе:

«На протяжении всей нашей жизни наш эгоцентризм все время видит перед собой цель, к которой направляется наше я, но не смотрит на само это я, которое не устает эту цель изучать, – вот так и воля, управляющая нашими поступками, опускается до них, но не поднимается до себя, либо, будучи, чересчур практичной, требует немедленного проявления себя в действии и пренебрегает знанием, <…> устремляется к будущему, пытаясь вознаградить себя за разочарование в настоящем» (Бег: 66)

Призрачные точки любви