Мерецков. Мерцающий луч славы

   - Верно, но тут нам надо прикрыться, а главные силы повернуть на северо-восток, чтобы ликвидировать немцев по реке Титовке, где они держат оборону, - пояснил Мерецков. - В этот момент войска 45-й дивизии и 3-й мотострелковой бригады перейдут в наступление и ударят по вражеской обороне с фронта! Ну, что скажешь?

Генерал Крутиков понял командующего и поддержал его, заметив, однако, что на участке прорыва надо создать как можно большую плотность орудий и миномётов на километр фронта, а также обеспечить превосходство фронтовой авиации в воздухе.

   - Само собой, Алексей Николаевич. - Мерецков вновь бросил цепкий взгляд на карту. - Значит, решено: главный удар на Луостари наносит 14-я армия генерала Щербакова, в частности 99-й и 131-й корпуса. Они совершат глубокий обходной манёвр по тундре и перережут вражеские коммуникации, а с рубежа Луостари введём в бой в направлении на Петсамо 7-ю гвардейскую танковую бригаду. Она не позволит немцам отойти в Норвегию. Согласен, Алексей Николаевич?

   - В основном - да, но кое-что уточним по ходу работы над документом.

   - Тогда займись этим, - распорядился комфронтом, - а я съезжу к танкистам: у меня родилась идея использовать в боях тяжёлые танки КВ.

   - Но у нас таких машин нет!

   - Я попрошу Ставку дать их нам, - улыбнулся Мерецков. - Ты же знаешь, что оборонительные позиции врага построены с учётом поражения их лёгкими и средними танками. Т-34 эти укрепления не разрушат, нужны тяжёлые танки.

«Пожалуй, комфронтом прав, тяжёлые танки могут сыграть важную, если не главную роль», - подумал начальник штаба.

Вернулся в штаб Мерецков весёлый: танкисты поддержали его, попросили дать им танки КВ.

«Любопытно отметить, что моя просьба вызвала удивление, - писал позднее Кирилл Афанасьевич. - Мне даже попытались объяснить, что средние танки Т-34 лучше, чем КВ, что они обладают более высокой манёвренностью и проходимостью и имеют достаточно прочную броню. КВ считались уже устаревшими. Наконец Ставка согласилась, и мы получили полк тяжёлых танков. Скажу, что они сыграли огромную роль».

Кирилл Афанасьевич присел к столу, на котором генерал Крутиков, разложив карты, делал на них разные пометки и чертил схемы. Постепенно всё то, о чём они говорили при обсуждении различных вариантов проведения операции, теперь воплощалось на бумаге в план, по которому многочисленные войска Карельского фронта начнут наступление. Мерецкову нравилось, как начальник штаба оформлял документы. Почерк у него был красивый и чёткий. Он понаблюдал за работой Крутикова, закурил и, сидя в кресле, неожиданно заговорил о своём сыне.

   - У него нет проблем? - спросил Крутиков. - Вы же знаете, что недавно он стал заместителем начальника штаба 7-й гвардейской танковой бригады. Не трудно ему?

   - У него в руках всё горит! - воскликнул Кирилл Афанасьевич. - Комбриг им доволен. Володя обрадовался, когда меня увидел. Сказал, что я редко его навещаю. Попросил меня пригласить в танковую бригаду из санитарного управления Евдокию Петровну, чтобы мы втроём сфотографировались. Жена, естественно, согласилась, и нас там сняли. Через неделю обещали дать фотокарточки. Да, я тебе говорил, что, когда в этот раз был в Ставке, Калинин вручил мне второй орден Суворова за разгром немцев под Новгородом и Ленинградом? Знаешь, что он сказал мне?

   - Что же? - улыбнулся Крутиков.

   - Говорил: «У вас, Кирилл Афанасьевич, есть элементы почерка Александра Суворова, вы бьёте врага не числом, а умением, ваши удары по врагу, как сказал мне Сталин, нередко внезапны и стремительны». Вот чудак, а? «Почерк Александра Суворова...» Разве сравнишь нынешнюю войну с войной суворовских времён?

   - Они различаются, как небо и земля! - засмеялся генерал Крутиков. - Что же касается ордена, то его вам дали заслуженно. - И, чтобы комфронтом ему не возразил, он торопливо добавил: - Утром документ на операцию будет у вас на столе!