Мерецков. Мерцающий луч славы

Бутылка угодила в танк, и он загорелся. Следом за ней Кречет швырнул гранату. Она взорвалась в том месте, где лежали трое немцев. Подул ветер, и клочья дыма накрыли воронку.

— Я пошёл, Кречет, жду тебя в лесу! — И Мерецков короткими перебежками поспешил к лесу…

Мерецков невредимым добрался до штаба полка. Здесь его ждали с нетерпением. Усталый, весь в грязи, в разорванной гимнастёрке, он вышел из леса, и, когда приблизился к блиндажу, в котором размещался штаб, часовой вскинул винтовку и зычно крикнул:

— Стой, кто идёт?!

— Свои, — тяжело дыша, ответил Кирилл Афанасьевич.

— Кто — свои? Назовите пароль!

— Командарм Мерецков — вот мой пароль.

Его встретил полковник… Чернов! Жив-здоров, улыбка на лице.

— Вы, товарищ командарм? — удивился он. — Какими судьбами? Меня о вашем прибытии в полк никто не информировал.

— Как? — удивлённо вскинул брови Мерецков. — Мне сказали, что полковник Чернов тяжело ранен.

— Ранен был не я, а другой Чернов, связист наш, — смутился Чернов. — Меня чуток задело в плечо. Когда на левом фланге финны смяли нашу оборону, я бросил туда не сколько танков, и нам удалось выстоять. Когда возвращался в штаб после боя, меня и зацепил шальной осколок от снаряда.

— Я тоже попал в переплёт, — едва не выругался Мерецков. — Ехал к вам, «виллис» подбили немецкие там кисты, двоих ребят из моей охраны убило наповал, а я и водитель остались живы. Сидели в воронке от снаряда, на нас шли два танка. Я бросился в лес, боец прикрыл меня своим огнём. Но выбрался ли он оттуда, мне неведомо. Ты бы навёл справки! Понимаешь, этот боец-водитель оказался сыном моей давней знакомой ещё с двадцатых годов. Её отец лечил меня на фронте. Зря, видно, я оставил парня одного, теперь вот душа болит, жив ли он.

— Как его фамилия? — спросил Чернов.

— Игорь Кречет. Из штрафбата он к тебе прибыл…

— Сейчас узнаю о нём у командира батальона. — Чернов позвонил по полевому телефону. — Кто на проводе? Это ты, Сергей Петрович? Да не обо мне речь, я жив-здоров, правда, осколок плечо задел, но всё зарубцуется. Кто держит у тебя оборону в районе озера, что у лесной поляны? Сам туда ездил с танкистами? Ну и что? Уничтожены три немецких танка, которые пытались зайти батальону в тыл? Так вот там, где ты увидел сгоревший «виллис», едва не погиб командарм Мерецков. Это была его штабная машина, а вёл её рядовой Игорь Кречет… Да-да, он прибыл к нам из штрафбата. Знаешь такого?.. Он поджёг два танка и сам погиб? Жаль парня… Ну, будь здоров, Сергей Петрович… Да, я слушаю… Батальону помогли танки соседнего полка? Это же здорово, так сказать, взаимная выручка… Враг готовит под утро новую атаку? А ты сам атакуй его, но ни шагу назад!

— Узнал что-нибудь? — спросил Мерецков, когда увидел, что Чернов положил трубку.

— Плохие вести, Кирилл Афанасьевич. — Рука Чернова потянулась к столу, где лежала карта. Он нагнулся к ней и показал то место, где противник обстрелял машину командарма. — Неподалёку наши люди увидели два сгоревших танка…

— Это Кречет поджёг их «горючкой»: в один танк он бросил бутылку при мне, а вторую машину запалил, когда я уже ушёл в лес. Но где он сам, жив ли?

— Комбат объявил мне, что рядовой Кречет погиб. Его обгоревшее тело нашли рядом с воронкой от снаряда.

Чернов увидел, как изменилось выражение лица командарма, оно словно окаменело. Он поспешно заговорил о том, что традиция «сам погибай, а командира выручай» живёт в армии.

— Я считаю, что рядового Игоря Кречета надо наградить орденом посмертно, и этот орден выслать его матери: хоть какое-то ей будет утешение… — произнёс Мерецков. Что скажешь?

— Я сам хотел вас об этом попросить, — вздохнул Чернов. — Парень уничтожил два танка, вас спасал…

— Тогда оформи это приказом, и я подпишу, — распорядился командарм. — Узнай у комбата, похоронены ли бойцы, погибшие в машине.

— Хорошо, Кирилл Афанасьевич, я всё сделаю, — заверил его Чернов.

— Родом Кречет из Ростова, — грустно продолжал Мерецков. — У меня есть адрес его матери. После войны обязательно съезжу к ней и поведаю, как погиб её сын. А сейчас напишу ей короткое письмо, дай мне листок бумаги…

Пока Мерецков писал, полковник Чернов вместе с начальником штаба уточнили рубежи обороны и нанесли на карту все данные. К тому же разведчики полка побывали в тылу у врага и добыли ценные сведения. Теперь Чернов был готов проинформировать командарма.

— Одну минуту. — Кирилл Афанасьевич заклеил конверт и отдал его Чернову. — Отправь это письмо вместе с похоронкой. Ну, я тебя слушаю…

Чернов разложил на столе свою рабочую карту и заговорил о том, что есть информация о пополнении войск немцев, чтобы попытаться смять оборону полка.

— Я доложу вам, что мы с новым начальником штаба ре шили сделать…

— Фёдор, — прервал его Мерецков, — задача у всех нас одна — остановить врага у Свири. Мы это сделали, правда, вражеские клещи сомкнулись у Петрозаводска, и второго октября противник ворвался в город. Удалось ему также захватить небольшой плацдарм в районе Булаевской. Кирилл Афанасьевич указал этот район на карте. — На твоём участке враг продвинулся на полтора-два километра, не так ли?