Мерецков. Мерцающий луч славы

«Бредит, какой тут ещё генерал армии, — недоумевал боцман. — Так и есть, бредит».

Фельдшер сделал раненому укол, и Кречет очнулся.

Сердюк поспешил к командиру корабля. Тот сидел и каюте и писал донесение командиру дивизиона кораблей о высадке отряда армейцев в район деревни Сосновка. Там уничтожен склад боеприпасов противника, он выбит из деревни. На борт доставлен раненый солдат-пехотинец…

— Разрешите? — спросил вошедший боцман. — Товарищ командир, раненый пришёл в себя. Фельдшер заверил, что опасность для жизни миновала и он пойдёт на поправку.

Командир приказал зачислить солдата в экипаж корабля, поставить его на все виды довольствия и подобрать ему морскую форму.

— В бою мы потеряли наводчика Павла Савельева, пусть этот солдат, а ныне краснофлотец заменит его на автомате. Сам научи его, как наводить на цель, ясно?..

Сердюк спустился в кубрик, где лежал раненый.

— Мне уже легче, — подал голос Кречет, глядя на мичмана.

— Вот что, солдатик. Раньше ты служил в пехоте, а теперь будешь служить на флоте. — Мичман улыбнулся. Так решил наш командир. Будешь в расчёте наводчиком. Займёшь место убитого в бою краснофлотца Савельева. Он был отличным наводчиком. Ты вот кем был в пехоте?

— Сапёром, мины разоружал. Потом шофёра на штаб ной машине убило, и я заменил его…

— Стрелять из пулемёта умеешь?

— Ещё как умею, — через силу улыбнулся боец.

— Будешь на автомате вторым номером!

— Слушаюсь!

— Надо отвечать «есть»! — поправил его боцман. — И про свою матушку-пехоту, хоть она и царица полей, забудь! И про генерала армии забудь! У нас на флоте не генералы, а адмиралы, и один из них — адмирал Кузнецов Николай Герасимович, наш нарком Военно-Морского Флота. А сам-то ты желаешь служить на корабле?

— Я люблю море, — вздохнул Кречет. — В десятом классе мы ставили спектакль, в нём я играл роль адмирала Фёдора Ушакова.

— Да ты же ценный трофей! — воскликнул мичман. — Отныне станешь служить со мной, где я, там будешь и ты! Родом-то откуда?

— Из Ростова.

— А я из Батайска, там совсем рядом. Выходит, земляки мы с тобой. Мой дед в этих краях рубил шашкой беляков в Гражданскую войну. У тебя есть дед?

— Был дед, но его убили в двадцатом году белогвардейцы за то, что лечил красных бойцов и командиров. Ночью убили, прямо дома, и скрылись. Наши чекисты искали убийц, но те, видно, ушли из Новороссийска, когда оттуда бежала деникинская армия на кораблях.

— А ты, вижу, парень грамотный, так что, кроме второго номера, назначаю тебя агитатором. Будешь рассказывать краснофлотцам про разные события в стране и за рубежом. Послушаешь радио и всё расскажешь ребятам…

Поправившись, Игорь Кречет надел морскую форму и посмотрел на себя в зеркало. Всё сидело на нём ладно, красиво. «Теперь и мать родная меня не узнает! — взгрустнул он. — Нужно как-нибудь сфотографироваться и послать ей свою карточку».

В кубрик вошёл мичман Сердюк.

— Ну как, подошла тебе морская форма? — спросил он весело.

— Как будто на меня шили, — улыбнулся Кречет. — А вот плечо всю ночь ныло.

— Может, там пуля сидит или осколок?

— Вряд ли, тогда бы вся рука опухла.

— Надо показать тебя врачу, — произнёс мичман. — Вернёмся на базу, и я свожу тебя в лазарет. — Он сел. — Игорь, ты сказал, что любишь море?

— Да. После десятилетки я выучился на рулевого и плавал на пароходе «Чапаев». Когда началась война, меня призвали на военную службу. Просился на военный флот, но определили в пехоту.

— И ты сразу попал на фронт?

— Так случилось… — смутился Игорь, а про себя отметил: «Не буду говорить, что был в штрафном батальоне, ещё уберут с корабля».

— А ты правда спас в бою командарма? — спросил мичман. — Если это так, то я обязан доложить своему начальству. Глядишь, медаль тебе дадут, а может, и орден. Но поначалу надо выяснить, кто этот командарм, чтобы он подтвердил твой подвиг.

«Надо отказаться, не то станут наводить справки и всё про штрафной батальон откроется», — смекнул Игорь.

— Я пошутил, товарищ мичман, — несмело улыбнулся он. — Боялся, что на корабле меня не оставите…

— Логично! — Мичман встал. — Тем, как ты тренируешься в автоматном расчёте, я доволен. У тебя неплохо получается. На днях пойдём в ночной поиск, будем обстреливать из орудий укрепления финнов на берегу Свири, так что всем хватит работы. Рука у тебя не дрогнет?

— Тут уж я постараюсь, товарищ мичман!..

Татьяна, получив похоронку на сына, изошла слезами.

В эту ночь она никак не могла уснуть. Дважды вставала, подходила к окну. Во дворе было темным-темно, в небе холодно и зловеще мерцали звёзды. «Ваш сын геройски погиб в бою…» — эти слова из похоронки весь день стучали в её голове, и ей было очень больно: она потеряла единственного сына. А уж как она любила его!

«Закончится война, и я поеду в те края, где погиб мой Игорёк, — грустно подумала она. — И повезу на его могилу горстку донской земли. А может, удастся и памятник ему поставить, надо только денег собрать…»