Мерецков. Мерцающий луч славы

Через несколько дней Дегтярёв грустно доложил о том, что поступила лишь половина из того, что было заказано. Мерецков по ВЧ позвонил в Наркомат обороны начальнику Главного артуправления генерал-полковнику Яковлеву. Поздоровавшись с ним, Кирилл Афанасьевич сказал:

— 4-я армия генерала Яковлева, вашего однофамильца, которую по приказу товарища Сталина я на днях возглавил, содержится на голодном пайке. У нас нет ни снарядов, ни мин, нет половины орудий, а есть приказ Ставки — разбить группировку немцев в районе Тихвина и освободить город от врага. Вот я и размышляю, что мне делать: то ли докладывать Верховному, то ли телеграфировать в Ставку. А потом решил дать вам знать.

— И правильно сделали, Кирилл Афанасьевич. Я дам вам всё, что надо, коль этого требует Ставка, — заверил Яковлев. — У вас начальником артиллерии Дегтярёв, почему он мне не доложил?

— Он человек воспитанный, не стал делать это через голову командарма, — схитрил Мерецков.

— Понял вас, — повеселевшим голосом ответил Яковлев. — Дня через три-четыре мы отгрузим в штаб 4-й армии всё необходимое. А вам желаю выбить врага из Тихвина!..

— Ну, вот и решили нашу проблему, полковник, — обратился Мерецков к Дегтярёву. — А пока будем экономно расходовать боеприпасы.

Улыбка вспыхнула на грустном лице Дегтярёва.

— Я всё понял, товарищ генерал армии. — Он встал. — Артиллерия теперь станет действовать не массированными ударами по площадям, а строго по целям. Считаю, что такое непрерывное маневрирование артиллерии огнём и колёсами обеспечит нашим войскам возможность наносить мощные удары по врагу, а не булавочные уколы.

Мерецкову рассуждения начальника артиллерии пришлись по вкусу. Он улыбнулся, подошёл к нему и, пожав руку, коротко произнёс:

— Желаю вам боевого успеха, полковник!..

Вместе с начальником штаба Мерецков уточнил на карте расположение немецких войск на тихвинском направлении. Ему доложили, что на рассвете на станцию Большой Двор прибыла и уже выгрузилась 65-я стрелковая дивизия генерала Кошевого. Временный командный пункт дивизии оборудован в лесу, к востоку от железнодорожной станции Астрача.

— Выбрал место комдив Кошевой очень удачно, — заметил начальник штаба генерал Стельмах. — До переднего края обороны 44-й дивизии всего четыре-пять километров. Справа по направлению на Тихвин — вологодский большак, слева — железная дорога.

— Пошли за комдивом Кошевым вездеход, — распорядился Мерецков.

Полковник Кошевой прибыл в деревню Павловские Концы, где находился КП командарма. Кирилл Афанасьевич тепло встретил комдива.

— На вашу дивизию, Пётр Кириллович, у меня вся надежда, — улыбнулся он. — Перед войной вы командовали дивизией, и нам увидеться не довелось. Теперь вы здесь. Уверен, что мы с вами подружимся, не так ли?

Кошевой не ждал такого душевного разговора с командармом. Он был наслышан, что Мерецков «суров», порой даже «жесток», если дело касалось армии, и что он не держит на службе тех, кто хоть чем-то запятнал себя. «Может, это и правда, — подумал Кошевой, — поживём-увидим», но то, что командарм человек душевный, прост и доступен, ему стало ясно уже сейчас, при первой встрече.

— Что прикажете, товарищ генерал армии, то и буду делать, — весело заговорил комдив. — Я ещё не был на фронте, если не считать Гражданскую войну, где я участвовал в боях. Тогда мне было шестнадцать лет.

— А мне двадцать три! — заметил Кирилл Афанасьевич. — Но ты не жалей, Пётр Кириллович, что раньше не был на фронте. Тут тебе придётся глотнуть немало пороховой гари.

— Вы сказали, у вас вся надежда на мою дивизию. Что вы имели в виду? — спросил Кошевой.

— Будешь наносить главный удар в центре по обороне врага, — пояснил Мерецков. — Позже я тебе всё растолкую. А сейчас желал бы знать подробности о вашей стрелковой дивизии. Как она вооружена, надо ли ещё какого оружия и войска?

Кошевой почувствовал себя увереннее и не без гордости заявил, что его стрелковая дивизия полнокровная, боевая, у неё есть всё, что надо, она готова хоть завтра идти в бой.

— Поначалу я думал, что нас бросят под Москву, так и говорили, когда мы погрузились в эшелоны, — с удивлением произнёс Кошевой. — А потом вдруг прямым курсом под Тихвин. Что бы это значило, хотелось бы знать. Под Москвой, слыхал я, идёт сражение не на жизнь, а на смерть, нашим бы моя дивизия — что могучий снаряд в броневой щит фашистов. Но нет, бросили на север.

— Ты, Пётр Кириллович, находишься там, где враг перерезал артерию, которая питала Ленинград, — сказал Мерецков. — Эту артерию нужно как можно скорее освободить от врага, иначе защитникам города станет ещё тяжелее. Так что здесь, под Тихвином, жизненный перекрёсток войны. Соображаешь, полковник?

— Как не сообразить, если вы всё разжевали и в рот мне положили, — пошутил комдив.

Командарм назначил наступление на 19 ноября, а несколькими днями раньше он собрал в штабе комдивов и командиров соединений и изложил свой план проведения операции по разгрому немецких войск на тихвинском направлении и освобождению Тихвина. Суть этого дерзкого плана — окружение и уничтожение вражеских войск в районе Тихвина.