Мерецков. Мерцающий луч славы

— Верховный был сдержан в эмоциях. Я его понимаю: до улыбок ли ему? На всех фронтах обстановка пока не в нашу пользу. Ленинград в блокаде, под Москвой тоже несладко, на Севастополь немцы скоро вновь пойдут штурмом, а там и до Сталинграда рукой подать. Везде трудно, и все просят резервов. А где их взять? Я вот тоже просил, когда немец рвался к Тихвину.

Будённый слушал Мерецкова, шевеля бровями. Казалось, у него на душе было что-то своё, затаённое, и это «что-то» волновало маршала. Когда Кирилл Афанасьевич умолк, он заговорил. Да, Сталину сейчас не до улыбок. Когда войска Резервного фронта отступали под Москвой, Будённый выслушал от него немало упрёков. А вот генералу Коневу крепко досталось. Сталин даже прислал к нему комиссию во главе с Молотовым, чтобы расследовать, почему Конев не смог остановить врага.

— А был ли он виноват, если у него, как и у меня, не хватало танков и артиллерии! — воскликнул Будённый. — Спас Конева от незаслуженной кары Жуков, не то Ивана Степановича поставили бы к стенке, как это сделали с генералом армии Павловым. А Конев способный вояка, есть у него военный талант.

— А я слышал вас по радио! — вдруг сказал Мерецков. — Мужественный такой голос, звонкий.

— Ты что-то напутал, Кирилл, — усмехнулся маршал. — Я давно уже не выступаю по радио. Где ты мог слышать мой голос, да ещё звонкий?

— Где слышал? — Мерецков хитро подмигнул. — На КП 4-й армии, утром седьмого ноября!

— Ах вот ты о чём! — спохватился маршал. — Парад на Красной площади в честь двадцать четвёртой годовщины Октября? Командовал парадом генерал Артемьев, а я принимал его.

Мерецков объяснил маршалу, что в те дни он командовал 4-й и 7-й армиями и седьмого ноября позвонил по ВЧ Сталину, чтобы доложить о ситуации на фронте. Трубку взял Поскрёбышев, он-то и сказал, что Верховный находится на военном параде, который проходит на Красной площади. Положив трубку, Кирилл Афанасьевич включил на КП радиоприёмник и настроился на волну Москвы.

— Землянку наполнил ваш голос, Семён Михайлович, — говорил Мерецков. — Вы как раз объезжали войска и поздравляли бойцов с праздником. Они дружно отвечали вам. Потом произнёс речь товарищ Сталин. Я слушал его, и у меня сразу повеселело на душе. С ещё большей уверенностью я осознал, что мы победим, что разобьём Гитлера и его бандитскую свору!

Будённый признался, что у него тоже было такое чувство, когда он стоял на трибуне Мавзолея.

— Вы тоже сегодня улетаете? — спросил маршала Кирилл Афанасьевич. — Куда, если не секрет? Не на Западный ли фронт, к Жукову?

— Нет, Кирилл, — улыбнулся маршал. — На юг, в Тамань лечу. Я был там в октябре. Тогда армия Манштейна[18] стремилась захватить Крым, главный удар она наносила через Перекопский перешеек. А Крым обороняла Отдельная армия генерала Фёдора Кузнецова.

— Там же была и Отдельная приморская армия генерала Петрова! — возразил Мерецков.

— Да, но она вступила в бой с фашистами лишь в конце октября и была сильно ослаблена боями в Одессе, оттуда на кораблях её эвакуировали в Севастополь. К середине ноября немцам удалось захватить весь Крым, кроме Севастополя. Сталин очень разгневался, потребовал «очистить Крым от немцев». Потому-то на конец декабря и назначена высадка десантов в Керчи и Феодосии. Операция готовится весьма крупная и руководит ею генерал Козлов.

— Дмитрий Тимофеевич! — воскликнул Мерецков. — Опытный вояка. На год старше меня. В финскую войну он командовал стрелковым корпусом, а я 7-й армией.

— Теперь он возглавляет Закавказский фронт. А высадку десанта готовят командующий Черноморским флотом адмирал Октябрьский и командующий Азовской флотилией адмирал Горшков. Обоих я хорошо знаю, так что мне с ними будет легче работать.

— Какова цель десантной операции?

— Очистить от врага Керченский полуостров!

(В результате Керченско-Феодосийской десантной операции, проведённой с 25 декабря 1941 года по 2 января 1942 года, войска Красной Армии и Военно-Морского Флота нанесли поражение керченской группировке противника, отвлекли часть его сил от Севастополя, предотвратили возможность вторжения немцев на Кавказ через Таманский полуостров, освободили Керчь и Феодосию, а также захватили важный оперативный плацдарм в Крыму. — А 3.).

На том и расстались. Мерецков поспешил на Арбат. Вот и дом, в котором живёт тётя Татьяны Кречет. Давно здесь не был Кирилл Афанасьевич, но во дворе дома ничего не изменилось, лишь берёза у дома разрослась. Она щедро раскинула свои ветки, теперь они едва не упираются в окна четвёртого этажа, а заветная квартира этажом ниже. Он поднялся к ней, ощущая, как забилось сердце. Только постучал, как ему открыли дверь.

— Вам кого? — На пороге стояла Татьяна. Какое-то время она смотрела на гостя, а тот во все глаза на неё и от такой неожиданной встречи не мог ни слова вымолвить. Она наконец узнала его, слегка вскрикнула: — Боже, так это же вы, Кирилл Афанасьевич! Входите, пожалуйста. Где вы пропадали всё это время?

— На фронте, Татьяна Игоревна, — улыбнулся Мерецков.