Мерфи

Комната старика была вполовину меньше, чем их, вполовину ниже, вдвое светлее. Стены и линолеум были такие же. Кровать была крошечная. Мисс Кэрридж не могла себе представить, как они вообще собираются на ней помещаться вдвоем. Когда оно не подогревалось алчностью, воображение мисс Кэрридж было из разряда слабейших.

— Клянусь, не хотела бы я спать в ней вдвоем, — сказала она.

Селия открыла окно.

— Я полагаю, мистер Мерфи будет подолгу бывать в отлучке, — сказала она.

— Ах, что же, — сказала мисс Кэрридж, — у всех у нас свои неприятности.

Селия распаковала свой чемодан, но не трогала чемодана Мерфи. День клонился к вечеру. Она сбросила с себя одежду и села в кресло-качалку. Теперь тишина над головой была другой тишиной, не давящей. Тишиной не безвоздушного пространства, а заполненного, не сделанного вдоха, а неподвижного воздуха. Неба. Она закрыла глаза и в душе пребывала с Мерфи, мистером Келли, клиентами, своими родителями, с другими людьми, с самой собой, когда она была девочкой, малым ребенком, младенцем. В клеточке своей души, щипля паклю своей истории. Потом это кончилось, дни, и места, и вещи, и люди — все раскрутилось и развеялось, она лежала, и у нее не было никакой истории.

Ощущение было необыкновенно приятное. Мерфи не вернулся, чтобы сократить его время.

Порядок, введенный Пенелопой, был подорван, на следующий день и на следующий за следующим это повторилось снова, вновь ее жизнь разматывалась виток за витком, подобно растрепанной бечевке, прежде чем она могла улечься в райской невинности дней, мест, вещей и людей. Мерфи не вернулся, чтобы изгнать ее оттуда.

На следующий день была (если наши расчеты верны) суббота, и мисс Кэрридж объявила, что придут убирать большую комнату и могут также убрать заодно и комнату старикана. Обе они по-прежнему считали и называли комнату наверху комнатой старикана. Пока уборщица будет там возиться, Селия может подождать внизу, в большой комнате.

— Или, если предпочитаете, со мной, на нижнем этаже, — сказала мисс Кэрридж жалким, робким голосом.

— Вы очень добры, — сказала Селия.

— Я очень рада, — сказала мисс Кэрридж.

— Но думаю, мне следовало бы пойти пройтись, — сказала Селия. Она не выходила из дому более двух недель.

— Как вам угодно, — сказала мисс Кэрридж.

На ступеньках дома Селия, уходя, встретила прибывшую уборщицу. Селия отправилась в сторону Пентонвилля той особой развязной походкой, которой нельзя было скрыть. Уборщица долго смотрела ей вслед, широким движением вытерла нос со словами, хотя не было никого, кто мог бы их слышать:

— Отличная работа, если сможешь ее получить.

Ее путь был ясен: Круглый пруд. У нее было сильное искушение вновь навестить Уэст-Бромптон, пройтись своим привычным маршрутом при свете дня. Постоять снова на углу Креморн-роуд и Стэдиум-стрит, увидеть на реке баржи с макулатурой и трубы, склонявшиеся перед мостами, но она подавила его. Это еще успеется. С запада дул хороший ветерок, она пойдет и посмотрит, как мистер Келли запускает своего змея.

Она поехала на метро по линии Пикадилли, от Каледониан-роуд до Гайд-Парк-Корнер и прошла вдоль газона к северу от Серпентина. Каждый листок, прежде чем лечь вместе с другими, получал во время падения доступ к новой жизни, внезапное неистовство свободы от соприкосновения с землей. Она собиралась перейти реку по мосту Ренни и войти в Кенсингтонский парк через какие-то из ворот с восточной стороны, но, вспомнив о георгинах у ворот Виктории, передумала и подалась вправо, вокруг травматологического пункта Королевского гуманного общества, войдя с севера.

Под деревом в Кокпите стоял Купер, как он стоял здесь — если только не лежал — весь день и каждый день, с тех пор как вернулся в Лондон с Уайли и мисс Кунихан. Он узнал проходившую мимо своей походкой Селию. Он позволил ей пройти далеко вперед и затем последовал за ней, походкой более вымученной, чем когда-либо, так как он заставлял себя сохранять дистанцию. Он, что поделаешь, неизменно нагонял ее, и ему приходилось то и дело останавливаться, чтобы дать ей возможность уйти вперед. Она долго стояла перед георгинами, затем вошла в парк рядом с фонтанами. Она выбрала дорожку, ведущую прямо к Круглому пруду, обошла его кругом по часовой стрелке и села на скамейку с западной стороны, спиной к дворцу и ветру, неподалеку от того места, где запускали змеев, но не слишком близко. Она хотела видеть мистера Келли, но не хотела, чтобы он ее видел. Пока что нет.

Змеев запускало несколько стариков, большинство из них она узнала, поскольку раньше регулярно приходила сюда в субботу после полудня с мистером Келли, и еще один малыш. Мистер Келли запаздывал.

Начался дождь, она перешла под навес. За ней, мягко выражаясь, с амурными намерениями последовал молодой человек. Она его не винила, естественная ошибка, ей было жаль его, она мягко развеяла его заблуждения.