Мери Поппинс для квартета

Это был отец моих частных учеников, которого за два года, пока готовила его детей к экзаменам, я ни разу не наблюдала. Это ж кем надо быть, чтобы практически бросить своих мальчишек, которые и так лишились матери – та погибла несколько лет назад в автомобильной катастрофе! Я вот общалась с почтенной дамой, которую я искренне считала бабушкой мальчиков. Пока в разговоре не поняла, что она – экономка. Она же, кстати, со мной и договаривалась о занятиях, она же и платила.

Брррр. Какой мерзкий тип! И что звоним? Дети сдали экзамен прекрасно. Андрей – на сто баллов из ста, Никита – на девяносто восемь.

– Олеся Владимировна, в течение часа жду вас у себя в офисе, машину я уже отправил.

ЧТО?

Это что он мне только что сказал? Я так взбеленилась, что вынуждена была остановиться. В глаза словно белым острым светом плеснули. Это что ж – каждый суслик непонятно на каком основании мне приказы отдавать будет? И портить день, предназначенный для меня и МОЕГО ребенка? Даже не поинтересовавшись моими планами?

– Олеся Владимировна? С вами все в порядке?

Несколько глубоких вдохов-выдохов. Очень-очень глубоких. В школе и мои ученики, и даже администрация уже были в курсе, что в такие моменты надо бы стать человеками-невидимками, потому что… во избежание…

– Я потороплю шофера, – проговорил голос в трубке, который мне показался гадким.

– Не стоит, – ответила я холодно и вежливо. Все-таки нецензурные вопли я смогла подавить. Надо будет уехать в лес, там стоять под какой-нибудь березой белой и орать благим матом. Иначе меня когда-нибудь просто разорвет от собственной выдержки. – Сожалею, у меня планы на день, отменить я их не могу. Всего доброго.

И я отбила звонок, надеясь, что отец моих учеников – уже бывших – что бы он там ни хотел донести до моего сведения, пусть даже и свою искреннюю благодарность, додумается оставить меня в покое.

Глава вторая

Жаль, что люди не летают.

Можно было б топнуть ногой.

И они б так – ур-ур-ур. И улетели

с просторов Интернета (с)

– Мама! Смотри!

Ох! Моя девочка разогналась под уклон на своей доске – и где были мои мозги, когда я, поддавшись на уговоры, купила ей этот ужас! Она согнула ноги, набирая еще скорость, подпрыгнула, держась за край доски, – и… снова покатила дальше. Теперь уже сильно забирая то влево, то вправо.

– Скорость гашу! – крикнула она мне.

Подъехала, гордая собой до невозможности, остановилась, соскочила с доски. Уставилась на меня. Глаза сияют, мордашка счастливая совершенно, косички растрепались.

Я обняла ее. Мое вредное счастье.

– Ма-а-ам, а мы поедем на море?

Я покачала головой. Сияние в дочкиных глазах померкло – мое сердце защемило. Вот как ни крути, я чувствую себя виноватой перед самым дорогим существом на свете. Все-таки в разводе виноваты двое. Что-то я не так сделала, что наша жизнь пошла под откос…

– У нас же будет когда-нибудь машина снова?

– Обязательно, Машенька. Обязательно!

Поцеловать в макушку. Не сметь плакать! Вот просто – не сметь. Финансовые вопросы решаемы. Надо только работать, много работать. Тщательно все подсчитывать. И подождать. Уже стало легче. Скоро – бог даст, будем роскошествовать. Машинку купим, отложим на отдых. И…

– Ма-а-ам, а что с репетитором по вокалу?

– Александра Юрьевна ищет.

Наша учительница музыки рыскала по знакомым, но ее пока никто не устраивал. Школа вокала сейчас была – кто громче, тот и выиграл. А у дочери не выходило. Так громко, как она хотела… Она мимо петь начинала, если надо было форсировать звук и наращивать его. Красиво не получалось. А те, кто реально мог поставить моей дочери голос на таком уровне, как ей хотелось, стоили… Ох, машина доступнее…

Вот мы и искали.

– Мне надо конкурс выиграть!

Кулачки у моей дочери сжались, глаза заблистали. Но теперь грозным огнем. Кто-то ей что-то гадкое на последнем конкурсе юных исполнителей сказал, так она до сих пор в себя прийти не может. Хорошо еще характер такой бойцовский. Она не сдалась, не забилась в угол, не бросила петь. Она собиралась бороться. И это замечательно. Моя порода. Осталось придумать, как ей помочь.

– Так мы на лето снова едем к бабушке? – задала еще один неудобный вопрос дочь.

Я кивнула.

– Терпеть не могу Вологду.

Ожидаемо.

– А мне там нравится, – улыбнулась я ей.

Дочка посмотрела на меня с жалостью: дескать, что ты, мать, в жизни понимаешь? Потом будешь в сентябре читать сочинения, как надо было лето проводить, – и приплакивать о бездарно проведенных днях.

– Машка! – строго посмотрела я на нее.

Мне тут же продемонстрировали рожицу, символизирующую кота из Шрека.

– Не работает, – честно сообщила я дочери то, что она и так прекрасно знала. – Потому как бесит.

– Ох, мама-мама. Воспитывать тебя некому, – заявила мне строго барышня тринадцати лет – и удалилась.

Снова разгоняться на доске и трепать мне нервы.