Мери Поппинс для квартета

Я тихонько села на скамейку. Посмотрела на самокат. И поняла, что сегодня мне удивительно лень подыматься и совершать какие-то лишние телодвижения. Не хочу – и все. Подумала еще. И решила не бороться с собой. Устала я. Останусь здесь на радость комарам, которые тут же решили составить мне компанию.

– Олеся Владимировна, – послышалось за спиной.

Нежно и бархатно. Если не сказать – коньячно. Я подпрыгнула от неожиданности. Резко обернулась.

– Простите, я, кажется, вас напугал.

Позади меня высился мощный мужчина. Серый костюм, белоснежная рубашка. И галстук, серебристый. Мой бог. В парке. В восемь вечера. Удивительно уместно.

– Олег Викторович? – догадалась я.

– Он самый.

Мужчина сделал шаг – и оказался рядом со мной.

– Мама?

Мы увидели, как на скейте летит Машка. Спрыгивает впереди своей доски, бежит ко мне, гася скорость, потом хватает доску.

– Мама, с тобой все в порядке?

– Маш, если ты не будешь меня так пугать – то да. Все в порядке.

– Ой, да брось. Я ж этому трюку училась. На ютубе объясняли, как его делать, правда, хорошо получилось?

– Ты что – впервые его делала?

– Да. Но там ничего сложного.

Я задохнулась. Вот ведь… оторва!

– Мама, а это кто?

И взгляд такой… Недовольный, строгий. Еще бы! Непонятно кто посмел нарушить процесс любования ее подвигами! Я, кстати, была с ребенком совершенно согласна, у нас и так почти нет времени друг на друга.

– Добрый вечер, Маша. – Мужчина, успевший уже усесться на скамейку, поднялся. – Я Олег Викторович. Мои сыновья учились у твоей мамы и прекрасно сдали экзамен.

– Понятно. А зачем вы здесь? У мамы – отпуск.

Ты ж моя умничка! Может, так до этого… бизнесмена дойдет? Хотя, судя по всему, он только себя и слышит.

– Я хотел поблагодарить твою маму. Вот…

Кивок головы – и к нам подходят два амбала в черном, несмотря на достаточно душную погоду. Один из них несет букет цветов.

Как я ни злилась, но красоту ювелирно подобранных пудровых роз, гортензии и орхидей – всегда восхищалась, как флористы умели так сочетать несочетаемое – я оценила. Просто замерла от восторга. Даже предполагаемую непристойную цену этой роскоши стала подсчитывать только на второй минуте любования.

– Вау! – только и сказала дочь. Потом внимательно посмотрела на композицию из цветов, людей в черном и их хозяина и ехидно поинтересовалась: – А сами вы не дарите, потому что…

«Не царское это дело – батюшке-барину гувернантке цветочки дарить! Корона съедет еще», – хотела я продолжить тираду Машки, но сдержалась и только хмыкнула.

Олег Викторович дураком точно не был, сделал шаг, забрал букет из рук охранника. И так злобно зыркнул на своих подчиненных, что те испарились мигом. Я вздохнула, наблюдая, как физически хорошо подготовленные люди мялись за ближайшими кустиками. Вот, поди пойми этих хозяев! И охранять надо, и глаза не мозолить. Мне стало искренне жалко ребят.

– Лучше б… – протянула Маша, но напоролась на мой предупреждающий взгляд и проглотила «деньгами».

На самом деле я всецело ее поддерживала. В той ситуации, в которой мы с ней оказались, цветам и всяческим девочковым штучкам начинаешь предпочитать кусок мяса и пакет любимых яблок. Чтобы есть их вволю, а не считать.

Нет, не то чтобы мы с дочкой голодали в этот год. И даже не сильно себе во всем отказывали. Но вот эта постоянная необходимость все считать, чтобы денег хватило… Невозможность пойти – и сразу купить то, что приглянулось. То, чего захотелось. И мой каждодневный и, что немаловажно, еженощный панический ужас, что случится еще что-то – и денег не хватит, а взять их попросту неоткуда…

– Спасибо вам!

Отец моих учеников (по счастью, бывших) с каким-то плохо передаваемым выражением лица – отвращением, что ли – сунул мне в руки букет.

– Ну что вы, – совершенно от всего сердца сказала я. – Не стоило утруждаться.

Мы с дочерью переглянулись и стали ждать, пока господин нас покинет. Но он отчего-то не торопился. Когда пауза затянулась, он торжественно сказал, перед этим бросив взгляд на часы:

– Олеся Владимировна, мы можем поговорить?

И голос такой… Нет, он по-прежнему красив и сексуален, но ведь откровенно недовольный! Он – чем-то недоволен, ты посмотри, а? Это МЫ. Слышишь, красавец? МЫ с Машкой недовольны, ясно тебе? Поблагодарил? Цветы подарил? Сво-бо-ден!

– Конечно, – вздохнула я.

Видимо, мужчина, пока свою речь подготовленную не проговорит, не угомонится. И здравая идея о том, что он совершенно не в тему, в голову ему прийти попросту не могла. Потому что кроме идеи о собственной значимости там ничего уже не помещается.

Дочь усмехнулась – и отправилась кататься на доске. У тринадцатилетнего ребенка такта оказалось больше – она не устроила скандал, хотя мы договаривались, что этот день будет принадлежать нам двоим. Она так хотела, чтобы я любовалась ее умениями. Мы и так слишком мало друг друга видели в этом безумно-беспощадном году.

Я уселась, обняв букет. Что тебе еще надо? Человеко-бизнесмен, а вместо сердца – кассовый аппарат? Пламенный, не иначе.

– Вы знаете, о вашем существовании я узнал за две недели до экзаменов.