Мери Поппинс для квартета

Я подхватила свой самокат, Машка – доску, и мы пошли прочь из парка, злясь на этого господина, что своей бесцеремонностью и дурацкими требованиями испортил нам первый вечер отпуска.

– Ладно, – раздалось у нас за спиной.

Какой настырный!

– Зайдем с другой стороны. Вы же общались достаточно плотно с моей экономкой Инной Львовной.

– Да, – вот тут я стала осторожной.

Женщина была симпатичная, добрая, по-настоящему привязанная к мальчишкам.

– Она очень много лет служит у меня, но… Вы же понимаете – я зол на нее. Она участвовала в обмане. И все-таки она работает на меня, а не на моих сыновей.

– И что вы предлагаете?

– Я ее не увольняю. Даже не наказываю по деньгам. А вы меня выслушаете.

Мы переглянулись с Машкой. Тяжко вздохнули.

– Только выслушать, – уточнила я. – Ни на что не соглашаюсь, просто выслушиваю.

Он устало кивнул. И я поняла вдруг, что и у него этот год был насыщенным. И сон для него был такой же роскошью, как и для меня.

– Могу я рассчитывать на ваше молчание в том случае, если мы не договоримся?

Он устало потер глаза. Удивительно, как только он перестал что-то из себя изображать, в голос вернулось коньячно-бархатное очарование.

– Безусловно.

– Только я не пойду кататься, – решительно сказала дочь. – Я должна знать, во что вы втягиваете маму.

– Все законно. И принесет твоей маме много денег, если она согласится.

– «Если» – хорошее слово, – процитировала дочь мультик про Геркулеса.

– Но пока мы все не обговорили с твоей мамой, я вынужден настаивать на конфиденциальном разговоре.

– Я не болтушка.

– Вынужден настаивать.

Машка поджала губы. Я улыбнулась – и дочь моих ожиданий не обманула.

– Дело в том, что если мама не пошле…

– Маша.

– Прошу прощения. Если мама не…

– Согласится, – подсказала я своей девочке, что разрывалась между «не бортанет» и «не пошлет» и как-то запуталась, как ей поприличнее выразить свои совершенно правильные мысли.

– Короче. Мама все равно мне все расскажет, потому что она не согласится и не откажет, пока не обсудит со мной. Так что можно существенно сэкономить время.

Господин Томбасов усмехнулся. Красивые губы дрогнули.

– Покорен вашей логикой, Маша.

Я улыбнулась: конечно, покорен. Дочь та еще ритор! Моя школа!

Бизнесмен тем временем задумался, что-то просчитывая, вон как складка лоб прорезала. Снова посмотрел на часы. Тезисы беседы он там подсматривал, что ли?

– Ладно, – вздохнул Томбасов тяжко. – В конце концов, никакой секретной информации я вам не сообщу, об этих проблемах в СМИ не трубил только ленивый. Лишние подробности как не спасут, так и не дотопят проект. Пойдемте.

Мы вернулись на скамейку.

– Конечно, было бы удобнее в офисе, – недовольно проговорил он.

Комары радостно запели.

– Нам было бы удобнее просто уехать завтра в отпуск, – отрезала я.

Он тяжело вздохнул, достал телефон, коснулся экрана:

– Посмотрите, пожалуйста.

Четверка молодых симпатичных мужчин. Название «Крещендо» мне ни о чем не говорило. Но, с другой стороны, я и телевизор не смотрю. Один – светленький, с выражением лица… будем считать, что Иванушки-царевича до того, как над ним серьезно поработали Баба-Яга и жизнь. Другой – с проникновенным выражением глаз и капризным изгибом пухлых губ. А ресницы… Фанаткам на зависть. Явно дамский угодник. Третий – с худощавым вытянутым лицом и ехидным прищуром зеленых глаз – явный лидер. И четвертый – чуть поодаль. Симпатичный брюнет с челкой, закрывающей все лицо.

– Это? – спросила я у господина Томбасова, который, как мне показалось, ожидал совсем другой реакции.

– Это вокальная группа, которую я продюсирую.

Я посмотрела на бизнесмена. Вот не представлялся он мне человеком, который мог иметь хоть какое-то отношение к музыке, даже продюсируя попсу.

– Моя покойная жена преподавала в консерватории. Это ее выпуск. Когда у меня пошли деньги, она уговорила вложиться в парней. И… до недавнего времени все шло хорошо. Даже после ее гибели.

Голос звучал ровно. Чересчур ровно. В мое сердце невольно зашевелился червячок сочувствия.

– А потом? – спросила дочь.

– А потом, – тяжело вздохнул бизнесмен, – потом они словили звезду. Выступили в Кремле, поселились на канале «Россия». Пели… много где, в том числе на пафосных мероприятиях. В основном, классику, проект «Опера для всех». Романсы. Вот сейчас готовят программу «Песни из кинофильмов».

– Так что с ними не так? – упрямо спросила я, давя вопрос: «А зачем им учитель русского»?

– Смотрите. Вот видео.

Он еще раз коснулся экрана.

Поплыли чарующие первые такты чего-то восхитительно итальянского. Оркестр, скрипки… Я услышала первые ноты, которые выпевались, чарующее четырехголосье, которое брали так легко, так естественно, словно петь для них было как дышать.

На втором куплете господин Томбасов жестоко выключил запись.

– Зачем? – воскликнула дочь.

– Это то, что было год назад.

– А сейчас? – Машка бесцеремонно протиснулась между нами. Томбасов показал нам следующую фотографию. – Погодите, там бас прическу изменил и похудел радикально? Или?

– Или. Прежний ушел. И вот, что получилось.

Следующее видео. Открытая сцена на каком-то празднике.

– Слушайте.