Меридиан

Девушка рассчитывала полюбоваться видом уплывающего вдаль Енисейска, но ее мечтам не суждено было сбыться. Как только катер заложил вираж и взял курс вниз по Енисею, паломницы решили вознести молитву. Лида даже не поинтересовалась, какую именно, ведь ни в одной она не знала больше трех слов. «Делай то же, что и все…» Она встала на колени во втором ряду, сделала благообразное лицо и приготовилась просто шевелить губами. Чтобы выглядеть более естественно, Лидия повторяла про себя выдержки из «Закона об «Особо управляемых территориях» (широко известного в народе как «Закон 67»), который их обязали изучить перед отправкой на Плато:

«…запрещается ввоз, производство и реализация спиртосодержащей продукции на всей части территории Сибирской Республики, расположенной севернее 67° с. ш., а также на территории приравненных к ней районов. Спиртосодержащая продукция, провозимая транзитом через упомянутые территории в процессе экспортно-импортных операций, подлежит обязательной упаковке в опломбированные контейнеры, вскрытие которых допускается только в присутствии уполномоченных представителей таможенной службы. В случае нарушения положений данного закона предусмотрена ответственность в соответствии со статьями 168а), б), 169а) УК Сибирской Республики.

Аминь!»

***

На катере было тесно и шумно, а ехать предстояло почти трое суток. Лида повторила про себя все, что услышала о планах отца Сергия. Первым пунктом поездки был станок[1] Плахино. Как коренная северянка Лида знала об этом месте намного больше прочих паломниц. Из курса истории родного края она помнила, что именно туда, на малолюдный полузаброшенный станок был сослан врач и священнослужитель Валентин Феликсович Войно-Ясенецкий[2]. «Плахино. Какое жуткое слово, — думала когда-то маленькая Лидочка, — будто бы на плаху». Ей очень хотелось поделиться своими знаниями с остальными, рассказать, как он выжил там, выстоял, несмотря на нечеловеческие условия и несправедливость. Потом в жизни Валентина Феликсовича было еще много событий, научных трудов, получение степени доктора медицины и доктора богословия, а простые люди запомнили его как Святого Луку. Но Лида вовремя сообразила, что стоит ей только открыть рот, и всем станет очевидна ее полнейшая невоцерковленность. Пришлось сдержаться.

Отдыхать решили по очереди, а пока Лида сидела на палубе и прислушивалась к разговорам паломниц. Всех интересовало примерно одно: что это за место, как там? Сохранилось ли на земле, где жил святой, ощущение благодати, или все подчистую смыто волнами времени? Лида призадумалась. Заброшенный ныне станок лежал на левом берегу Енисея, несколько севернее Города-на-Протоке, так что во время своего пешего похода к Ермаковской излучине Лиде и Бену пройти через него не довелось. Место это не было им знакомо.

По мере продвижения на север становилось холоднее. На катере паломницы провели три ночи. Первая из них была ощутимо короче предыдущей, проведенной в уютном Енисейске. Во время второй, которую Лиде пришлось провести на палубе, вместо ночной тьмы землю и реку окутали густые, плотные сумерки. А третьей ночи и вовсе не было — путешественники оказались на пороге мира Полярного дня. Стоило сумеркам посветлеть и поредеть, и катер сбросил ход и пришвартовался к наскоро сколоченным деревянным мосткам.

Как только закончили разгрузку и перетащили саженцы с галечного пляжа наверх, у Лиды появилась возможность спокойно осмотреться. Это было не то Плахино, которое рыбаки и по сей день использовали в качестве сезонной базы. Это было Старое Плахино, расположенное чуть в стороне. Сергий привел их через лесок к поляне, где когда-то стояли избы местных жителей.

Здесь не осталось ничего. Время было безжалостно к Плахино. Въедливый археолог еще мог бы, при наличии интереса, обнаружить здесь остатки деревянных свай или домов среди зарослей травы и кустарника, но обычному человеку невозможно было догадаться, что когда-то здесь жили люди. Лида с товарищами могла просто пройти мимо и ничего не заметить.

Выходит, осталось только само место. К счастью, это хорошо поняли и создатели мемориала. На холме установили обелиск из красного гранита. На обращенной к реке отшлифованной поверхности был изображен крест, выгравировано имя Архиепископа Луки, даты жизни и дата ссылки. Остальные грани монумента были обработаны нарочито небрежно, словно стали такими под натиском ветров и морозов. Несмотря на ранний час, здесь уже работали несколько мужчин. Подойдя поближе, Лида поняла, что это каменщики, укладывающие последние плиты вокруг обелиска.