Меридиан

— Кажется, с сегодняшнего дня вы больше не можете претендовать на какую-то особую роль в этой истории. Лишаетесь, так сказать, претензии на избранность, — чиновник подленько улыбнулся. — А ведь вы ощущали себя избранной, верно? Привыкайте. Боюсь, с завтрашнего дня вам придется вести себя как обычный курсант, а не изображать тут из себя Северную звезду. Позвольте дать вам совет — займитесь собой и собственной жизнью. И лучше не путайтесь под ногами, когда за дело берутся серьезные люди.

Так и не подобрав достойного ответа — в горле встал ком — Лида покинула конференц-зал и поспешила на помощь Тане. Та довела себя рыданиями до жуткого состояния: тщательно наложенный макияж потек и размазался, веки опухли, глаза покраснели. К счастью, в Таниной косметичке нашлось все необходимое, чтобы привести себя в относительный порядок.

Лида понимала, что сегодня нельзя отпускать подругу одну. Сейчас они поедут к Лиде на квартиру, посидят, поговорят по душам. Хорошо, что дома есть отличный бренди.

Все два с половиной года учебы Лидия Метёлкина помнила о том, что ее однокурсники моложе ее минимум на десяток лет. Особенно обидно было это сознавать, видя, насколько они смелее, сильнее, образованнее, как хорошо подготовлены к решению сложнейших задач. По сравнению с ними она часто чувствовала себя недотепой. Но кое в чем они ей все-таки уступали: у них не было опыта поражения — тяжелого, безысходного, когда нет представления о том, как будешь жить завтра.

То есть, до сегодняшнего дня не было, а теперь вот есть.

***

Разбитые и понурые, все четверо покинули здание университета.

— Они так говорили о Лаврове… Так гадко! — не могла успокоиться Татьяна. — Или это был намек, сигнал для всех нас? Неужели снова может начаться Большой террор?

— Да что ты! — саркастически заметил Николай. — За прошедший век люди заметно обмельчали, так что теперь возможен только террор малый.

— Я понимаю… Борьба за влияние… Все такое… — всхлипывала Таня. — Вряд ли их интересует торговля, они воспользуются нашими наработками, чтобы организовать на Плато добычу ресурсов. Почему они уничтожают наш проект?

— По кочану! — зло бросил Георгий.

— Нет, ты не понял. Они бы могли отнять проект, выдать наши планы за свои и зарабатывать деньги. Я думаю, там можно было много заработать.

— Ничего ты не понимаешь в людях! Ты знаешь батю, нас с Колькой, Лиду… И думаешь, все люди думают так же, как мы. А они вовсе так не думают! Ритейл — это тяжелый многофакторный бизнес. В народе принято считать, что торгаши — это просто и примитивно, а на деле нужно уметь предсказывать поведение потребителей, работать с big data, иметь дело со множеством поставщиков, с логистами. То ли дело майнинг! Ограниченное количество технологических операций и большая добавленная стоимость. Верно говорю? — обернулся Георгий к Николаю.

— Верно наполовину.

— В чем я не прав? Просвети!

— Насчет простоты майнинга… это только они так думают. Горное дело — лично мне так больше нравится — трудный и опасный бизнес, требующий квалификации. А где ее нет, там человеческие трагедии и экологические катастрофы. Только наши майнеры этого понять не в состоянии. В чем ты, Гошка, прав — это особый тип людей, и мыслят они не так, как мы. Там, чтобы в люди вылезти, нужны не знания, не опыт и не стажировки с диссертациями. Там тот первым в дамки выйдет, кто с нужными людьми водку пил, в бане парился да на охоту ходил. У них мозги под это заточены.

***

Весь следующий день Максим Евгеньевич боролся с эффектом дежавю. С утра Николай, потом Таня, а после обеда и Лидия Метёлкина, и это не считая состоящих в штате Центра техников и инженеров.

Каждый из них входил, торопливо озирался и плотно закрывал за собой дверь. И слова они говорили в принципе одни и те же. Да, разумеется, они понимают, что дело говно, но если остается хоть малейший шанс спасти «Меридиан», они готовы сделать… А что, собственно, сделать, они и сами не знают. Но готовы. Если представится некая возможность… В общем, если произойдет чудо, все хотят принять участие.

«Любопытно, — размышлял Максим Евгеньевич. — Весьма любопытно. Во-первых: люди, вопреки всему, почему-то продолжают надеяться. Во-вторых: все, как сговорившись, твердят про «возрождение» или «спасение» проекта, то есть разговоры минприресовских чиновников никого не обманули. Все догадываются, что речь идет не про передачу под внешнее управление, а именно про уничтожение «Меридиана». Все это понимают, и от этого их надежды выглядят более чем странно».

Сдерживая себя, Максим Евгеньевич вежливо благодарил и доброжелательно улыбался, хотя из сердца рвался едкий, злой смех. Устроили поминки и терзают его словами соболезнования! Они хотят ему помочь! Только вот все они, да и он в том числе, не более чем пешки, которых только что смели с доски.

Лида пришла последней.