Меридон, или Сны о другой жизни

Откуда-то сзади послышался отдаленный лай собаки. Я помедлила и оглянулась. Я смотрела за розовый сад, за выгон, на таинственную тень парка, на высившуюся за ним круглую тень холмов, которые окружали и охраняли мой дом.

Глубоко вдохнув пряный ночной воздух, я открыла дверь и шагнула в холл.

Пол здесь был деревянным, и темные ковры покрывали полированный паркет. Из холла выходили четыре двери, а огромная полукруглая лестница вела на второй этаж. Внизу витал слабый запах сухих розовых лепестков и лаванды. Мне был знаком этот дом и этот запах, я знала его всю жизнь.

Лай собаки слышался все громче и громче, скоро он разбудит прислугу, и мне придется держать ответ, что я делаю в чужом доме. Но это меня ничуть не встревожило. Меня не беспокоило, что станет со мной сейчас или когда-нибудь потом. Рядом со мной на полу стояла огромная китайская ваза на гнутых ножках, и я с любопытством заглянула в нее. Оказалось, что это она наполнена розовыми лепестками и зернышками лаванды и распространяет такой чудесный аромат в холле. Я зачерпнула полную пригоршню лепестков и принюхалась, не беспокоясь о том, что часть просыпалась на пол. Все было мне безразлично. На террасе послышался шум, чья-то тень загородила дверной проем, и спокойный голос спросил:

— Что вы здесь делаете?

Я обернулась и увидела мужчину в рабочей одежде. Его лицо было загорелым и обветренным, светлые морщинки окружали глаза. Копна черных волос, широкий рот, карие глаза, простая домотканая одежда. Это был простой йомен, не джентльмен.

— А что вы здесь делаете? — ответила я вопросом, будто имела право спрашивать.

Но он признал мое право на вопрос.

— Я был в лесу, — вежливо объяснил он. — Тут у нас есть несколько браконьеров, из Питерсфилда, я думаю. И они ставят силки на птицу. Я ненавижу силки. И я как раз поджидал, чтобы схватить их, когда увидел, как вы скачете по аллее к дому. Почему вы здесь?

Я беспомощно пожала плечами.

— Я разыскиваю Вайд, — я слишком устала, чтобы выдумать историю получше, — и хочу жить там.

— Это — Вайдекр, — ответил он. — Вокруг лежит поместье Вайдекр, а это Вайдекр-холл. Вы разыскиваете это место?

Мои колени подогнулись, и я бы упала на пол, если бы он в ту же минуту не оказался рядом со мной и не вынес бы меня на свежий воздух, усадив на ступеньку террасы и расстегнув воротник моей рубашки, чтобы я могла свободно дышать. Блеск золотой застежки привлек его взгляд, и он осторожно коснулся ее загрубевшим пальцем.

— Что это? — спросил он.

Я расстегнула шнурок и протянула ему.

— Это было ожерелье из розового жемчуга, — сказала я. — Но жемчужины все проданы. Моя мать оставила его мне, когда умирала, и велела показать тем, кто станет меня искать. — Я немного помолчала. — Меня никто никогда не искал, — закончила я с отчаянием, — но я сохранила его.

Он повертел шнурок в пальцах и поднес близко к глазам. «Джон и Селия», — прочел он. Эти имена он произнес как заклинание. Будто он знал, что здесь будет написано, прежде чем разглядел блеск застежки в лунном свете.

— Кто эти люди? — спросил он меня.

— Я не знаю, — отозвалась я. — Может быть, их знала моя мама, но она никогда не рассказывала мне о них. И мой отец тоже. Но я должна хранить это и показать тем, кто будет меня искать. Правда, никто так и не нашел меня.

— Как вас зовут? — Его взгляд из-под нависших бровей пронизывал меня насквозь.

Я хотела ответить «Меридон», но немного помедлила. Я больше не хотела быть Меридон. Мамзель Меридон на неоседланной лошади, мамзель Меридон на проклятой трапеции. Пусть ничто не напоминает мне больше о Великолепном Шоу Роберта Гауэра. Я хотела забыть ту жизнь, будто ее никогда не было. Будто никогда не было никакой Меридон и никакой Данди. Будто они обе мертвы. И даже никогда не жили на свете.

— Мое имя Сара, — сказала я. И неожиданно в моем мозгу вспыхнули два слова: — Сара Лейси.

ГЛАВА 18

Следующие несколько дней прошли словно в оцепенении, они оставили какое-то смутное впечатление, как сон, который вы не можете вспомнить по пробуждении. Я помню, что человек, ненавидевший силки для птиц, поднял меня на руки, и я была такой измученной и усталой, что не только не возражала против этого, но даже прижалась головой к его плечу, как раненое животное. Он внес меня в дом, там оказалось двое людей: мужчина и женщина, — и последовало множество быстрых вопросов и ответов, которые давала не я. Он внес меня по лестнице в спальню наверху, и женщина раздела меня и уложила в постель, надев на меня сорочку из тончайшего батиста, которого я не видела никогда в жизни. Ее подол, вырез и манжеты были красиво вышиты белыми нитками. Я хотела возразить, что я простая цыганка и меня надо устроить где-нибудь в уголке конюшни, но у меня не было сил. Я словно провалилась в огромную постель и мгновенно заснула без снов.