Меркьюри и я. Богемская рапсодия, любовь и котики

Тем же вечером Фредди отправился к «своим» лебедям, сел у кромки воды и начал сочинять музыку. Он написал A Winter’s Tale — рождественскую песню о Швейцарии и жизни в горах. Ее никто не слышал. Фредди записал ее, я уверен в этом, но запись так и не была издана[64].

Обычно Фредди приступал к работе около полудня. Он уже стремительно терял вес, но все равно заставлял себя просыпаться пораньше, не дольше обычного одевался, выпивал чашку чая и отправлялся в студию.

По дороге в студию он все чаще просил Терри остановиться. «Хочу пройтись», — объяснял он.

Первый раз это случилось так. Фредди ехал в машине в глубокой задумчивости и попросил Тер-ри припарковаться у озера. Ему хотелось немного побыть в одиночестве, и он очень медленно побрел вдоль озера к лебедям. Постоял около них и неспешно вернулся к нам. «Ну все, — сказал он тогда. — Насмотрелся. Пора на работу».

Вскоре Фредди почувствовал, что ему стало очень трудно ходить. Я дал ему трость, но он упорно не желал ею пользоваться. Наконец он согласился попробовать ее, но только в первый и последний раз. От костылей он тоже отказывался. То, что он управлялся без посторонней помощи, придавало ему сил. Он собирался обслуживать себя самостоятельно как можно дольше: «Буду ходить, пока матушка-природа не скажет: “Все, стоп”».

Вернувшись в Лондон, мы с Фредди попросили Грэма Гамильтона и его парня Гордона отвезти нас на Бонд-стрит в магазин «Томас Гуд»[65]. Фредди купил набор фужеров и в придачу приобрел столовые приборы для нашего бунгало в Ирландии. Я сказал, что выйду покурить, но направился прямиком на соседнюю Маунт-стрит в магазин «Лалик». Я уже знал хозяйку, поскольку Фредди был их постоянным клиентом, и она сразу подошла ко мне.

— Хочу купить небольшой подарок, — начал я, и она сразу догадалась кому.

— Как насчет кошки? — Она показала мне великолепную стеклянную кошку на пьедестале. Я тут же купил ее.

Мы с Фредди зашли в ресторан Richoux на чай, и я вручил ему подарок.

— Зачем ты это купил? — удивился он.

— Просто так. Небольшой подарок для тебя.

Однажды Фредди пригласили в магазин на Маунт-стрит во время одного из редких визитов самой мадам Лалик. Она была управляющим директором компании и приехала в Лондон, чтобы сделать гравировку своей подписи на нескольких изделиях из дорогущего свинцового хрусталя для привилегированных клиентов.

Фредди взял с собой Мэри и вернулся с тремя красивыми часами. На его часах было выведено «Для Фредди». Вторые часы, тоже именные, он подарил Мэри. Мои часы были без подписи, но с искусно выгравированными ирисами вдоль циферблата. Наши часы заняли почетное место в спальне Фредди по обе стороны кровати.

В 1990 году Мэри родила сына Ричарда. Фредди пребывал в радостном волнении. Мы неоднократно навещали маму и малыша в Больнице королевы Шарлотты в Челси[66], а после их выписки частенько заглядывали в квартиру Мэри, чтобы узнать, как у них дела.

Каждый из нас подарил Ричарду что-то особенное. Фредди приехал с кипой дизайнерской детской одежды, купленной во время наших поездок в Швейцарию, а еще привез вагон и маленькую тележку мягких игрушек. Я смастерил традиционную деревянную колыбельку с трафаретными изображениями карусельных лошадок и веселых клоунов. В придачу к колыбели Фиби купил несколько комплектов красивого постельного белья. К сожалению, Ричард в этой колыбели не спал, но ей нашли полезное применение — хранили в ней множество плюшевых игрушек.

Когда Ричард появился на свет, Фредди был действительно рад за Мэри. Ему нравилось держать малыша на руках несколько минут, но было ясно, что Фредди не прирожденный отец: детей он любил на расстоянии.

Изгнание приятелей

Во время очередной поездки в Монтрё в 1990 году мы с Фредди остановились в отеле «Монтрё-Палас» вместе с Джо и Барбарой Валентин. Именно в этой поездке он написал песню Delilah («Далила»), посвященную его любимой кошке.

На закате дня мы вчетвером возвращались из студии, магазины были все еще открыты. Теперь Фредди охотился за красивым бельем и скатертями. В витрине одного магазина мы увидели такой шутовской наряд, что не удержались от смеха: пижама в стиле Микки-Мауса из сорочки и шортиков и в придачу колпак с кисточкой, как у Крошки Вилли-Винки[67]. Барбара украдкой проскользнула в магазин, чтобы купить его и преподнести потом Фредди в отеле.

Поздним вечером мы с Джо уже мечтали припасть к подушке, чего было не сказать о Фредди и Барбаре: они явно настроились на ночные беседы.

Я встал в семь утра и вошел в гостиную, где Фредди и Барбара по-прежнему бодрствовали, явно считая, что сон — для слабаков. У Фредди был тот еще видок: он облачился в свою новую мультяшную пижамку и колпак.

— Ого, уже утро, — сказал он. — Джим, я сочинил новую песню. О моей Далиле.

Он все же вздремнул несколько часов, но, проснувшись, сразу принялся доводить до ума текст песни, отрабатывая на мне разные варианты. В окончательную версию он включил строчку, за которую я голосовал: «Ты сводишь меня с ума, когда делаешь пи-пи на мой чиппендейловский гарнитур»[68].