Мерле и Стеклянное Слово

— Может, здесь есть связь? — Мерле холодно усмехнулась уголком рта.

— Но самый скорый путь…

— В настоящий момент лучше выбрать самый надежный. А ты что скажешь, Фермитракс?

— Все, что прикажет богиня.

— Моего льва не собьешь. У него принципы.

Мерле только вздохнула.

— Все равно. Мы найдем Зимнего Холода! Фермитракс, беги все время туда, где самые высокие сугробы.

— Ты замерзнешь, — предупредила Королева.

— Тогда и ты замерзнешь.

— Именно это я и пытаюсь предотвратить.

— Весьма любезно с твоей стороны.

Посреди одного из маршей, четвертого или пятого, считая вниз от парадного зала, Фермитракс вдруг встал как вкопанный, так что Мерле ткнулась лицом в его гриву. Впечатление было такое, словно она нырнула в чашу скользких водорослей.

— Что случилось?

Он зарычал и настороженно осмотрелся:

— Здесь что-то не так.

— Нас преследуют?

— Нет.

— За нами наблюдают?

— Вот именно. С тех пор как закончился бой, мы не видели ни сфинксов, ни мумий.

— И прекрасно.

— Перестань, Мерле. Не валяй дурака. Ты знаешь, что я имею в виду.

Конечно, она знала. Но все время старалась выбросить эти мысли из головы. Она бы и дальше постаралась об этом не думать. И к тому же ей хотелось со всеми спорить. С Королевой, даже с Фермитраксом. Мерле не понимала, что с ней творится, откуда у нее эта злость, эта обида на все и вся. В общем-то, Сет их предал и похитил Юнипу. Нет, не так! Да, он увел Юнипу. Но значит ли это, что он предатель? Он не сделал ничего, чтобы выдать Мерле и остальных сфинксам. Он все еще преследовал сугубо личную цель и, если рассуждать спокойно, просто использовал подвернувшуюся возможность. Юнипа должна была куда-то провести его, это понятно. Ведь она — ключ к быстрому, не требующему усилий перемещению. Но куда? В Гелиополис? Или в другое место здесь, в Оке?

— Эта проклятая крепость вдруг словно вымерла! — Фермитракс тоже разволновался. Своим широченным носом он со всех сторон обнюхал шахту лестницы, а его взгляд внимательно обшарил все вокруг. — Где-то кто-то должен быть…

— Может, все заняты в другом месте. Например, с Зимним Холодом, — мысленно добавила Мерле.

— Или с Сыном Матери, сказала Королева.

Мерле представила себе эту сцену: в огромном зале собрались сотни сфинксов. Все подозрительно уставились на лежащий на носилках труп. В воздухе звенят песнопения, слышится тихий шепот. Какой-то жрец или предводитель произносит речь. Включаются какие-то странные машины и аппараты. Между металлическими шарами и хитро закрученными спиралями пробегают электрические разряды. В стеклянных колбах кипят жидкости, клубы горячего пара рвутся из вентилей к потолку. И все это десятикратно отражено в высоченных стенных зеркалах из серебра.

И вдруг раздается клич, перебегающий, подобно пламени, от одного сфинкса к другому. Все старательно изображают восторг, широко раскрывают рты, таращат глаза, громко хохочут от радости, от облегчения, но почти не скрывают страха. Жрецы и ученые вьются вокруг Сына Матери, как мухи, слетевшиеся на падаль. Медленно приподнимается темное веко. Под ним — черное глазное яблоко, сухое и сморщенное, как чернослив. А в нем, как проклятие, запертое в душном склепе, все ярче тлеет искра дьявольского ума.

— Мерле! — Голос Фермитракса звучит все настойчивей. — Ты слышала?

Она вздрогнула.

— В чем дело?

— Прислушайся.

Мерле попыталась уловить, о чем говорил Фермитракс. А перед ее внутренним взором стояла картина, подброшенная воображением: древнее темное Око, а в нем пробуждающийся разум Сына Матери.

Теперь она услышала вой. Снова представила себе чудовищное собрание сфинксов. Весь этот шум, пение, звуки ритуала…

Но вой звучал иначе.

— Похоже на бурю, — проговорила Мерле.

И не успела она это сказать, как что-то ринулось на нее из глубины лестничной шахты. Фермитракс далеко перегнулся через перила. Мерле изо всех сил вцепилась в львиную гриву, чтобы не перелететь через его голову, не соскользнуть в пропасть.

Из зеркальной пасти прямо на нее поднималась белая стена.

Туман, подумала она.

Снег!

Казалось, из самого сердца Арктики принеслась снежная буря, обрушив на них непостижимой силы удар ледяного кулака.

Фермитракс взметнул крылья вверх и сложил их над Мерле, как две огромные ладони, крепко прижавшие ее к его спине. Оглушающий вой стал таким громким, что она воспринимала его уже не как шум, но как острое лезвие, кромсающее ее слух и разум. Словно она заживо превращалась в лед, как та мертвая чайка, которую она как-то зимой нашла на крыше сиротского приюта. Птица выглядела так, словно замерзла на лету с распростертыми крыльями и открытыми глазами. Мерле тогда поскользнулась на гладкой крыше, на миг потеряв равновесие, птица выскользнула из руки, и одно крыло обломилось, как фарфоровое.

Буря пронеслась мимо, как рой стонущих привидений. Ветер в шахте утих, слой снега на ступенях стал вдвое выше.

— Это и был Зимний Холод? — смущенно спросил Фермитракс.

Кристаллы льда поблескивали на его шкуре, странным образом контрастируя с жаром тела, которое не выдавало тепла и не могло растопить лед.