Мерлин. Моргана. Артур

— Да, государь. А Вивиана, дочь короля редонов Кардевка, из любви к Мерлину построила вместе со своими верными подданными замок на острове посреди озера, сокрытого в самой гуще Дольнего леса, недалеко от этого убежища, куда только ей дозволено приходить. Она зовется теперь Владычицей Озера. Треб был захвачен и сожжен, король Бан погиб, защищая его, но еще до этого Вивиана подплыла ночью на барке к подножью крепостной стены, вздымающейся над водой, и осажденные спустили ей на веревке корзину с годовалым младенцем — это был Ланселот, сын Бана. Однако воины Клаудаса заметили ее и преградили ей путь, так что она не смогла вернуться в Дольний лес по суше. Тогда она взяла курс на Авалон, где ее и ребенка приютила королева Моргана, которой из-за этого и пришлось вступить в войну. Ибо Клаудас, желая устранить законного наследника Беноика и обезопасить себя в будущем от всяких мятежей и потрясений, напал на Авалон. Но остров, защищенный колоссальным природным укреплением — гранитной скалой, а также созданными по воле нашей прозорливой королевы неприступными оборонительными сооружениями и изобретенными ею ужасными военными машинами, отразил все атаки захватчика и нанес ему сокрушительное поражение, в котором он потерял восемь боевых галер, около сотни барок и больше четырех тысяч воинов. Нас же было против него шестьсот мужчин и триста женщин, способных владеть оружием, но все наши потери — это тридцать раненых, из которых ни один не умер, благодаря заботам королевы и ее искусству врачевания. Вскоре Вивиана отправилась в свой Озерный замок, забрав с собой Ланселота. Клаудас был настолько ослаблен этим поражением, что Богорт еще целых четыре года оказывал ему сопротивление. Но нынешней весной он и почти все его воины погибли в последней битве. Вивиана, дав прежде приют Ланселоту в своем Озерном замке, приютила также обоих сыновей Богорта — четырехлетнего Лионеля и Богорта, которому всего несколько месяцев и который получил имя в честь отца, ибо родился в день, когда тот погиб. Ланселота и его двоюродных братьев обучает Владычица Озера, следуя советам Мерлина, не покидающего свое неприкосновенное и нерушимое убежище, о котором захватчик не ведает. Так Клаудас стал с недавнего времени владыкой трех королевств — собственного и всех стран Арморики, за исключением земель Кардевка, с которым заключил договор, выведя его из-под твоей власти и поместив под свою. Независимо от того, вступишь ты или нет в войну с Клаудасом, чтобы вернуть эту часть твоей империи, королева Моргана просит тебя обеспечить безопасность вод и торговли Авалона, равно как и кораблей, приходящих в ее порт со всего западного мира и даже из Константинополя. Что касается острова, то ему не страшен никакой штурм, да и сам Клаудас, потерпев столь ужасное поражение, едва ли осмелится повторить свою попытку.

— Хотя Моргана с давних пор выказала себя врагом Круглого Стола, — сказал Артур, — и презрела закон Логриса до такой степени, что была осуждена на вечное изгнание самим Мерлином, будучи ученицей его более любимой, чем я, и наследницей не мыслей его, а познания, я охотно предоставлю ей покровительство и союз. Что до войны, то мне надо подумать. А теперь расскажи мне о Моргане, о теле ее и о душе, о ее жизни, ее острове, о себе самой и других ее подданных. Поведай также все, что известно тебе о Вивиане и что узнала от нее королева о пребывании Мерлина в Дольнем лесу.

И Артур стал с жадностью слушать летопись Авалона, восхищаясь политическим и научным гением Морганы, но одновременно ужасаясь, ибо в деяниях ее немыслимым образом сочетались абсолютная тирания и забота об общественном благе, произвол и справедливость, чувство ответственности и доходящее до жестокости безразличие, великодушные порывы и безжалостный расчет. Самым разительным проявлением этого последнего противоречия была ее искренняя любовь к нему, от которой она отреклась и которую принесла в жертву своему мятежу, порожденному ненавистью к человеку. И сына своего Мордреда зачала она не во имя любви, но с холодным намерением воспитать его как орудие против Логриса, словно это был попавший в ее руки инструмент. Он понял также, ибо постиг на собственном опыте, какие смешанные сообразно деяниям и поступкам чувства испытывают к Моргане ее подданные: обожание и страх, плотское влечение и мистическую любовь, которая после победы над Клаудасом превратилась в обожествление — языческое благоговение вкупе со священным трепетом.

Уже стемнело, а Бондука все продолжала рассказывать, и Артур предложил ей разделить с ним вечернюю трапезу. Когда она закончила свое повествование, он произнес:

— Ты говоришь о Моргане так, словно она богиня и одновременно возлюбленная — с религиозным преклонением перед той, кого любишь. Это присуще всем ее подданным или же у тебя при ней какая-то особая роль?