Merry dancers (СИ)

Друэлла и Цигнус мало контактировали в школьной жизни, только если он получал отработку под её началом за очередное нарушение правил, но Том прекрасно знал, что Друэлла его недолюбливает. Вроде бы не было причин к этой нелюбви, Цигнус относился к ней нейтрально, но Розир не нравились его вульгарные замашки, грубость и бунтарский характер, которым наградило его достопочтенное семейство Блэков. Несомненно, для Розиров этот союз мог оказаться очень выгодным, да и сами Блэки получили бы свежую кровь от чистокровного семейства, а то все их «междублэковские» браки уже не сильно приветствовались современным обществом, тем более что чем дальше заходило желание не смешивать кровь, тем сильнее портился характер отпрысков. Пускай на внешности лощеных наследников это пока не отражалось, но взять хотя бы Вальбургу Блэк — противная, эгоистичная девушка, а еще Каллидора постоянно отходит от принципов своей семьи, хорошо хоть не тащит за собой Цедреллу — тихую и смирную девочку, совершенно отличающуюся от близняшки. Лукреция, слава Мерлину, уже окончила Хогвартс — это же дьявол в юбке! Вот она давала жару всем профессорам, миссис Норрис постоянно пила валерьянку из-за выходок этой несносной девицы. Впрочем, другие Блэки далеко от неё не ушли. Цигнус постоянно ищет неприятности на свою пятую точку, но он хотя бы оправдывает взгляды своего семейства, пропагандируя среди братьев и сестер поставленный предками образ жизни. Увы, не в его власти уследить за всеми. Ох уж эти Блэки…

Благовоспитанная Друэлла просто не сможет ужиться с шалопаем Цигнусом — они друг друга раздавят, о любви и говорить не приходится. Том и не заметил, как Друэлла, обняв его за талию, тихо подвывала, уткнувшись ему в грудь. Он прижал её к себе, положив подбородок ей на голову, и тихо шептал глупые слова, которых от себя совсем не ожидал.

— Всё наладится, слышишь? — заверил он, поглаживая её по спине. — Я не позволю им ничего с тобой сделать, я сам поговорю с Эвелин и её родителями, — пообещал он, хотя прекрасно понимал, что к его мнению не станут особо прислушиваться. Зная крутой нрав Мердока Уилкиса, после встречи с которым в прошлом году, Слагхорн ходил как в воду опущенный, получив несколько моральных оплеух за то, что не смог уследить за студентами и его дочерью, попавшей в руки к Флетчеру, вряд ли можно было надеяться на снисхождение.

Всё-таки общение с Джокондой и Авророй плохо сказывалось на Томе: он терял свою привычную холодность и расчетливость, попадаясь в ловушку чувств, хотя с другой стороны, общаясь с ними, получал разгрузку от тяжелых будней и даже меньше употреблял седативные зелья. Те крупицы разорванной души, которые у него остались, успокаивались рядом с этими двумя девушками.

— А Цигнус знает, что вы…

— Нет, да и я не должна знать, — созналась она, — я случайно подслушала разговор отца и матери, они пока не решились рассказать мне. Том, не говори ему, ладно? — она тяжело вздохнула, прогоняя остатки истерики. — Да теперь уже и не важно, вряд ли мистер Поллукс Блэк захочет в невестки такую, как я. А ещё Азкабан, я ведь могу… Мерлин, я боюсь дементоров…

— Прекрати! — резко сказал Том, отнимая Друэллу от себя и решительно заглядывая в её глаза. — Ничего такого не случится, вы всего лишь повздорили! Никто тебя не посадит в Азкабан!

— Но Уилкисы…

— Всё. Будет. Хорошо, — с расстановкой произнес Том, не давая повода думать иначе, и позволил ей снова обнять себя в поисках моральной поддержки.

Том вошел в свою комнату и заперся на заклинание, только здесь он мог расслабиться и быть собой, хотя в последние годы «быть собой» — это означало выключить все эмоции и завалиться спать иногда не без помощи зелья Сна Без Сновидений. Он ушел из больничного крыла, когда Друэлла уснула; Абрахас всё ещё был там, а Каспар, от которого они закрылись заглушающими чарами, мирно похрапывал. По-видимому, родители всех сторон прибудут только завтра, ведь просмотреть всю ситуацию с лишенными сознания Уилкис и Моритц невозможно, а у Друэллы хотя бы есть время прийти в себя до утра.

Том искренне надеялся, что сейчас, наконец разобравшись в произошедшем, он сможет спокойно лечь спать — нет, рухнуть на кровать и забыться мертвым сном — но не тут-то было. Сова за окном обнаружилась не сразу, а лишь когда громко забарабанила клювом в стекло. На большом карнизе, заваленном снегом, Том не сразу различил белоснежную птицу. Кто мог прислать ему письмо? Может Йен, который уже наверняка был в курсе, произошедших событий с его младшей сестрой? Нет, его нахальная сипуха была раза в два больше полярной совы, которая, величественно ступила на подоконник, стоило открыть окно; она взглянула на него умными глазами и протянула лапку, не пытаясь даже стряхнуть влагу и снег с крыльев на его вещи, как это всегда делала невоспитанная птица Розиров.

Том отвязал от лапки небольшой желтый конверт, запечатанный восковой печатью с незнакомым гербом и присел за стол, забыв о птице. Витиеватая «М», на которую, как на жёрдочку, приземлялся расправивший крылья орёл, — была Тому незнакома.