Мерседес из Кастилии

Мертвая тишина на корабле придавала особую торжественность этой решающей ночи. Впереди на расстоянии одной мили скользила «Нинья», распустив все паруса, а еще на пол-лиги дальше можно было смутно различить силуэт «Пинты», которая, как всегда при свежем ветре, обогнала своих подруг. Санчо сам проверил каждый брас[79] и шкот, и никогда еще «Санта-Мария» не шла так хорошо, как этой ночью. Казалось, все три каравеллы заразились нетерпением моряков и старались изо всех сил!

Временами снасти вдруг начинали гудеть от ветра, и матросы вздрагивали, словно до них доносились странные голоса таинственного нового мира. Всякий раз, когда крупные волны ударяли о борт корабля, люди напряженно вглядывались в темноту, с трепетом ожидая, что оттуда вот-вот полезут на палубу неведомые обитатели западных морей.

Сам Колумб то и дело тяжко вздыхал и смотрел на запад, словно пытался сверхчеловеческим усилием проникнуть взором сквозь ночную тьму. Вдруг он разом подался вперед, вглядываясь в какую-то точку над фальшбортом судна. Луис все это видел, лежа на своем парусе, а в следующее мгновение услышал прерывающийся от волнения мужественный голос адмирала:

— Педро Гутьерес… сеньор де Муньос… Луис — уж не знаю как вас еще назвать, — проснитесь!

Луис был уже на ногах.

— Идите сюда, сын мой! — продолжал Колумб. — Скажите, не обманывает ли меня зрение? Взгляните вон туда, чуть в сторону, — вы не видите там ничего не обычного?

— Я сейчас видел свет, огонек, неясный и мерцающий, как от свечи. Кажется, он даже двигался, словно кто-то нес свечу в руках или плыл с ней по волнам.

— Глаза не обманули вас! Но вы понимаете, что этот свет горел не на наших судах, потому что обе каравеллы находятся от нас впереди по носу?

— Так что же означает этот свет, дон Христофор?

— Землю! Огонь горел либо на далеком берегу и потому казался таким тусклым, либо на чужом судне, идущем вдоль берегов Индии! Внизу спит Родриго Санчес из Сеговии, ревизор[80] нашей эскадры, разбудите его, пусть поспешит сюда!

Луис повиновался, и вскоре флотский ревизор уже стоял на полуюте подле адмирала. Прошло полчаса, но свет не загорался, затем он вспыхнул, словно далекий факел, мигнул раза два и окончательно погас. Об этом событии вскоре узнали все, но ни на кого оно не произвело такого большого впечатления, как на Колумба.

— Это земля, — уверенно сказал он, обращаясь к окружающим. — Через несколько часов мы ее увидим. Можете радоваться и ликовать, ибо такие признаки не обманывают. В океане не бывает подобных огней, значит, и этот горел на берегу. По моим расчетам, он загорелся именно там, где и должна была оказаться суша, если земля шарообразна.

При всем своем уважении к адмиралу матросы не чувствовали полной уверенности в успехе, однако надежда увидеть с наступлением дня землю охватила всех. Больше Колумб не произнес ни слова, и на каравелле опять воцарилось молчание. Через несколько минут все взоры в нетерпеливом ожидании были вновь прикованы к западному горизонту. Каравеллы неслись вперед на всех парусах, пока внезапная вспышка не прорезала ночную тьму; затем со стороны «Пинты» докатился гул пушечного выстрела, приглушенный ветром и расстоянием.

— Мартин Алонсо заговорил! — воскликнул адмирал. — И я уверен, что на сей раз не напрасно! Эй, кто там наверху на марсе? Кто хочет первым увидеть чудеса Индии?

— Я, сеньор дон адмирал! — откликнулся Санчо. — Я здесь с самой вечерней молитвы!

— Видишь ты что-нибудь на западе? Смотри зорко, ибо речь идет о великом открытии!

— Ничего не вижу, сеньор! Вижу только, что на «Пинте» убавляют паруса. А вот и «Нинья» нагнала ее и делает то же самое!

— Слава богу, это добрый знак! — воскликнул Колумб. — Я не ошибся: Мартин Алонсо подал сигнал не напрасно! Когда догоним их, уберите все паруса, добрый Бартоломе!

На борту «Санта-Марии» все пришло в движение. Еще с полчаса она шла полным ходом, пока не поравнялась с двумя другими каравеллами, которые лежали в дрейфе на разных галсах[81], как два скакуна, остывающие после горячей и долгой скачки.

— Идите сюда, Луис! — позвал Колумб. — Наслаждайтесь зрелищем, какого еще не видывал ни один испанский дворянин!

Ночь была не очень темная, южное небо сверкало мириадами ярких звезд, и казалось, даже сам океан излучал какое-то смутное, неверное сияние. При таком освещении можно было различить выступающие над водой очертания предметов на много миль вокруг. Когда Луис взглянул налево по носу, куда указывал адмирал, он отчетливо увидел в нескольких лигах южнее флотилии контур высокой горы. Склоны ее, постепенно понижаясь, сливались с темнотой на грани неба и океана, зато центральная часть вырисовывалась так отчетливо, как может выглядеть ночью в океане только земля.

— Смотрите, Индия перед вами! — воскликнул Колумб. — Великая задача решена! Конечно, это всего лишь остров, но за ним близок и материк.

Глава XXII