Мерседес из Кастилии

До сих пор в руках туземцев моряки видели луки да стрелы с тупыми наконечниками, а потому Луис не стал облачаться в кольчугу. Он взял только легкий щит и верный меч, ярость которого испытал на себе не один мавританский шлем. От аркебузы Луис отказался, заявив, что это оружие недостойно рыцаря, а кроме того, совершенно не нужно, так как островитяне пока ведут себя крайне миролюбиво и не заслуживают обидных подозрений. Однако Санчо оказался менее щепетильным и прихватил с собой аркебузу. Не желая привлекать к графу де Льера внимание, а также чтобы избежать разговора, будто он делает ему особые поблажки в нарушение своих собственных строгих приказов, адмирал потребовал, чтобы Луис и Санчо отправились на берег и сели в пирогу лишь за мысом, где их не будет видно, тогда их отсутствие пройдет незамеченным. Подобные предосторожности и таинственность, окружавшая юного графа в продолжение всего плавания, и явились причиной того, что события, о которых пойдет дальше речь, не были занесены в судовой журнал Колумба, а потому ускользнули от внимания историков, почерпнувших из этого документа немало ценных сведений.

Глава XXIII

Ожившим вдруг цветком,

Что соткан из лучей и из эфира,

Ты предстаешь в цветенье золотом,

В пьянящем аромате мирры.

Сутермейстер

Несмотря на свою природную решительность и равнодушие к опасностям, доходившее почти до безрассудства, Луис почувствовал себя, скажем, не совсем уверенно, когда очутился с одним только Санчо в окружении гаитян. Однако ничего подозрительного не происходило, и скоро он с помощью жестов и нескольких известных ему туземных слов вступил в разговор со своим новым другом Маттинао, обращаясь иногда по-испански и к Санчо, всегда готовому поболтать.

Вместо того чтобы следовать за шлюпкой «Санта-Марии», на которой возвращался посланник великого касика, пирога пошла дальше на восток. По договоренности с адмиралом Луис должен был появиться при дворе Гуаканагари лишь после прихода каравелл, чтобы присоединиться к своим товарищам незаметно, не привлекая к себе внимания.

Наш герой не был бы истинным влюбленным, если бы его не восхитило удивительное зрелище, открывшееся его глазам, когда пирога приблизилась к берегу. Резкий и живописным пейзаж, похожий на средиземноморский, был смягчен влиянием южных широт, которое придавало мысам и скалам волшебное очарование, как солнечная улыбка — женской красоте. То и дело Луис вскрикивал от восторга, и Санчо вторил ему, хотя чувства свои выражал несколько иначе, словно просто считал своим долгом аккомпанировать поэтическим излияниям юного графа.

— Я полагаю, сеньор граф, — наконец заметил матрос, когда бухта, куда должны были войти каравеллы, осталась далеко позади, — я твердо надеюсь, сеньор граф, что ваше сиятельство знает, куда нас везут эти голые кабальеро! Похоже, у них есть какой-то порт на уме, а может, уже на виду: смотрите, как они работают веслами!

— Что-то ты слишком серьезен, друг мой Санчо! Ты чего-нибудь опасаешься? — спросил Луис.

— Если я опасаюсь, дон Луис, то лишь за наследника рода Бобадилья: случись с ним что-нибудь, не сносить мне головы! А мне самому чего бояться? Не все ли мне равно, жениться на принцессе с острова Сипанго, стать приемным сыном великого хана или остаться Санчо с корабельной верфи, простым матросом из Могера? Да ежели мне предложат на выбор — носить куртку и грызть чеснок или ходить голым, зато досыта есть сладкие плоды, — я выберу второе! А вот вы, сеньор граф, вряд ли захотите променять свой замок Льера на дворец здешнего великого касика.

— Ты прав, Санчо. Любой титул зависит от страны, где он дан: кастильский дворянин не станет завидовать гаитянскому касику!

— Особенно после того, как сеньор дон адмирал во всеуслышание объявил, что отныне и навсегда этот государь стал подданным нашей милостивой королевы! — насмешливо подхватил Санчо, подмигивая Луису. — Эти добрые люди даже не подозревают, какую честь мы готовимся им оказать, и меньше всех — его величество касик Гуаканагари!

— Молчи, Санчо, и держи свои соображения при себе! — оборвал его Луис. — Смотри-ка лучше: наши приятели повернули пирогу к устью реки и, похоже, собираются причаливать.

Действительно, туземцы свернули в устье небольшой речушки, но причаливать не стали, а двинулись вверх по течению. Речка эта была неглубока и неширока, однако для легких посудин островитян большего и не требовалось. Она начиналась где-то далеко в горах, занимавших центральную часть острова, и сбегала к океану по веселой живописной долине. Пока пирога скользила между берегами, покрытыми пышной растительностью, Луис обнаружил десятки райских уголков, где бы с удовольствием поселился, разумеется, вместе с Мерседес. И, разумеется, он представлял ее среди всей этой буйной природы одетую в бархат и кружева, как это было в моде у знатных дам.