Мерседес из Кастилии

— Что вы, сеньорита! Вы забываете, что «Нинья» совсем маленькое суденышко, о чем говорит и ее название[98]. Куда бы мы поместили всех придворных сеньоров и дам? Да в них и не было нужды. Дон Христофор и дон Луис достаточно благородны, чтобы на время пути заменить свиту любой принцессе. А когда Озэма прибудет сюда, наша милостивая королева, наверно, сама позаботится обо всем, что ей необходимо. К тому же гаитянские дамы куда проще наших знатных испанок. Половина из них считает, что в жарком климате одежда вообще ни к чему!

Мерседес не верила своим ушам. Оскорбленная, она уже хотела отослать моряка прочь, однако любопытство и желание все выяснить до конца оказались сильнее.

— Итак, дон Луис де Бобадилья всегда находился рядом с адмиралом? — продолжала она расспрашивать. — Всегда был готов поддержать его и всегда был первым в минуты опасности?

— Сеньорита, вы расписываете графа так, словно сами были с ним с первого до последнего дня! Если бы вы только видели, как он расправлялся с воинами Каонабо, как не давал никому подступиться, защищая донью Озэму своим мечом, вы бы заплакали от восхищения, не пожалев ваших прекрасных глаз!

— Защищая донью Озэму своим мечом… Никого не подпускал… Значит, она была за его спиной?

— Да, сеньорита, за его спиной в расщелине скалы. Вы повторяете все слово в слово, точно в книгу глядите! Так оно и было, только донья Озэма не стала прятаться за скалой. Когда стрелы посыпались дождем, она бросилась вперед и заслонила графа, и враги опустили свои луки, боясь поразить ту, из-за которой сражались. Она спасла жизнь своему защитнику!

— Спасла его жизнь! Жизнь Луиса! Индейская принцесса спасла дона Луиса де Бобадилья!

— Вот именно. Благороднейшая девушка, да простится мне, что я запросто говорю о знатной особе. С тех пор граф не раз вспоминал об этом дне. Стрелы взвились, словно туча, и он уже боялся, что ему придется либо расстаться с жизнью, либо махнуть рукой на рыцарскую честь и удрать, если бы не мужество и решительность доньи Озэмы. Она добрая душа, поверьте мне, сеньорита! Вы сами полюбите ее, как сестру, когда увидите ее и узнаете.

— Санчо, ты говорил, что граф де Льера поручил тебе рассказать о нем своей тетке, — прервала его Мерседес, заливаясь румянцем, как утренняя заря. — А больше ни к кому он не давал тебе поручения?

— Нет, сеньорита!

— Ты уверен, Санчо? Подумай хорошенько! Может быть, он упоминал какое-нибудь женское имя?

— Кажется, нет, но клясться я бы не стал. Помнится, то ли он, то ли старый Диего, наш рулевой, говорили о некой Кларе, которая держит остерию здесь, в Барселоне: у нее, мол, всегда отменное вино! Только, пожалуй, это был скорее старый Диего, а не граф, потому что Диего только о вине и думает, а граф вряд ли знаком с этой Кларой.

— Можешь идти, Санчо, — проговорила Медседес слабым голосом. — Мы еще потолкуем завтра.

Санчо охотно откланялся и с удовольствием улегся спать, даже не подозревая, какое зло он причинил своей болтовней, в которой правда перемешалась с выдумками и преувеличениями.

Глава XXVII

Наш Мак-Гомер весьма учено

Вам растолкует по Бюффону

И в прозе и в стихах.

Что и шотландцы, как ни странно,

По сути дела — обезьяны,

Живущие в горах.

Лорд Джон Тауншед

Слух о возвращении Колумба и о его великих открытиях мгновенно распространился по всей Европе. Вскоре его путешествие стало считаться величайшим событием века. Еще много лет, пока Бальбоа не открыл Тихий океан[99], все были уверены, что Колумб, идя на запад, доплыл именно до Индии и таким образом на опыте доказал, что земля круглая. Подробности его плавания, чудеса тех стран, где он побывал, их благодатная почва, мягкий климат, золото и разные диковинки, привезенные адмиралом в доказательство достигнутого им успеха, — все это служило темой для бесконечных разговоров, которые, казалось, никогда не иссякнут.

Много столетий испанцы стремились изгнать мавров с Пиренейского полуострова, но, когда наконец после долгой борьбы им это удалось, даже столь долгожданная победа не смогла затмить блеск небывалых открытий Колумба. Верующие радовались, мечтая о новых завоеваниях святой церкви, корыстолюбцы грезили о золотых россыпях, политики высчитывали, насколько возросла мощь Испании, ученые приветствовали торжество разума над невежеством и предрассудками, которое должно было еще больше ускорить развитие наук, а враги Испании удивлялись и выжидали, изнывая от зависти.

Послание Колумба возбудило жгучее любопытство и вызвало ликование, продолжавшееся несколько дней. К адмиралу был отправлен гонец с просьбой как можно скорее прибыть ко двору и с обещаниями всяческих наград. Имя Колумба было у всех на устах, каждый истинный испанец гордился им и прославлял его. Сразу же был отдан приказ о подготовке новой экспедиции. Все только и говорили, что об открытиях и об их последствиях. Так пролетел месяц.